Элис – “Блюз и основанная на блюзе музыка на самом деле никоем образом ни повлияла на наше развитие. Я никогда не увлекался блюзом в детстве, или даже гораздо позднее, когда я учился в колледже. Меня никогда не привлекал блюз, потому что невозможно все время пребывать в состоянии печали и утраты. Я хочу сказать, что на меня больше повлияло, на мою личность, на мою позицию, даже на мое отношение к музыке, все эти детективные телешоу конца 50-х, такие как Ритер Ган, Ричард Даймонд, 77 Sunset Strip, Джонни Стакатто вместе с Джоном Кассавитисом и все битники в Гринвич Виладж – помните? Это было великолепно! Почти каждую неделю в “Телегиде” было написано про фильм с героем которого называли там просто 'странный малый,' и все это были разные парни, они начинали писать новый сценарий и говорили, 'Минуточку, нам снова нужен один из этих героев, давайте возьмем вот этого,' и они шли и приглашали еще одного странного типа... а я все гадал, может у них там Союз Странных Типов или что-то типо этого... но как я уже говорил об этом, в начале нашей карьеры такие вещи были для нас гораздо важнее и влиятельней, чем какие-то особые музыкальные путешествия. Мы слушали Элвиса и Чака Берри, все, что крутили тогда по радио, потом смешали все это с сериалом 77 Sunset Strip, и получилась группа Alice Cooper”.

Элис – “Мы всегда увлекались алкоголем, но на этот раз это было почти, что самой важной вещью в нашем представлении. Мы чуть было не валились с ног с перепоя, а потом выходили для того, чтобы играть эти длинные вступления, когда ты понимаешь, что все увлечены всей этой новой, наркотической сценой, ходят кругом и только и делают что восхищаются друг другом да говорят о груве и создают эту особую социальную сцену, что нас никогда совершенно не интересовало, просто мы жили на своей собственной сцене, и тогда мы упивались вином. Наверное, все видели фотографию, опубликованную в журналах Rolling Stone и Free Press, где мы играем в парке, а я прыгаю и бью барабанной палочкой по бутылке с галлоном виски. Но многие пацаны играя на сцене все еще очень пуритански относились к алкоголю, а мы в то время старались выходить на сцену как можно более пьяными, играть и быть на сцене самыми несносными типами. Лишь для того, чтобы создать своим поведением любую форму абсурдного разрушения, и выглядеть при этом как можно более спокойными. И что интересно, это сработало. Публика ходила кругами и говорила, 'Ух ты, что за ужасная группа, кто, черт возьми, они такие?', а потом кто-нибудь подходил к нам и спрашивал, зачем мы пытаемся всех наколоть. Все дело в том, что тогда наша музыка была почти, что тотальным шумом, полный хаос, и многим это совсем не нравилось. Но мы делали свое дело, продолжали играть, и периодически после концерта кто-нибудь подходил к нам и говорил, что им очень понравилась наша музыка, а мы угощали их вином Red Mountain. Некоторые из них были такими интеллектуалами которые пытались поговорить о атональности и смене ритмики, но очень часто это были обыкновенные байкеры которые угощали нас своим вином или предлагали нам какие-то колеса и говорили нам, что считают всех хипов убогими людьми. Я думаю, что они как никто другой понимали нашу музыку, потому что мы так шумели, что они слышали в музыке грохот мотоциклов”.

Нил Смит – “Я не уверен, но я думаю, что, возможно, это началось когда эта толстая девка, запрыгнула на сцену и начала нападать на меня, прямо на середине концерта. И вот она тычет своими огромными сиськами мне в лицо, а я даже не могу сосредоточится на игре на барабанах, и я думаю, что она просто хотела посмотреть сможет ли она испортить нам выступление, когда мы были похожи на некоторых из ее друзей в толпе – словно она предлагала себя в Храме Рок-н-Ролла или что-то типо этого. Так что, в конце концов, я просто выбрался из-за установки и отлупил ее барабанной палочкой, сбил ее с ног. Да, вам лучше поверить, что это не осталась безнаказанным! Они уже рассердились, теперь я думаю, что многие из них были готовы прибить нас. Сцена в стиле войны за независимость на Диком Западе. Инцидент Ox-Bow в Парке Griffith. Замечательная концертная площадка, если вы знаете. Они не стали срываться с места и выгонять нас с эстрады и из самого парка на все воскресенье. Мы сказали: “Ну, держитесь!”. И продолжая играть, мы начали драться друг с другом на сцене, через какое-то время, это настолько увлекло и раззадорило нас, что мы начали лупить друг друга по настоящему. И несколько раз мы чуть было не разгромили весь свой аппарат. И потом мы вовсе не горевали по этому поводу, потому что мы поразили их всех со сцены, и кроме того, мы были поражены потрясающей реакцией публики – им понравилось наблюдать за нашей дракой на сцене, потому что они возненавидели нашу наглость, и чем сильнее мы орали друг на друга, тем более популярными мы становились. Но публика была по настоящему шокирована, только когда мы начали выходить на сцену в женских платьях”.

Элис – “Это было здорово! Мы выходим на сцену, и тут же видим 10000 горящих спичек, так словно каждый зритель в зале нервно хватается за сигарету и пытается ее раскурить. И это происходило снова и снова. Иногда, половина публики уходила на середине первой же песни, но многие просто боялись уходить. Они боялись пошевелиться, боялись, что я могу посмотреть на них и что-то сказать. Вы хоть понимаете, какую власть сцена дает тебе?”.