Журнал Melody Maker (Англия)  31.03.1973г.     автор: Roy Carr

 

Элис на Бурбоне

 

Несколько способов умереть, американское турне и т. д. Рой Кар передает из Америки.

 

Неосвещенный зал Marquee The Capitol Theatre, расположенный на углу холодной, мрачной, продуваемой ветром улицы в пригороде Нью-Йорка Porchester; объявление – «Этот зал арендован для рок концертов».

«Я не уверен», говорит мой водитель. «но я думаю, что это здесь». Я вхожу в здание через маленькую боковую дверь, прохожу мимо двух коренастых нанятых ментов с толстыми, бычьими шеями и пистолетами на поясных ремнях надежно стягивающих такие же толстые пивные животы; и перешагиваю бухты электрического кабеля.

На сцене, команда строителей изображает человеческих мух, рискованно карабкаясь по всей чудовищной конструкции, которая была собрана кинокомпанией Warner Brothers в красивом центре Бурбанк, Калифорния. Теперь она разобрана и перевезена через страну в столицу – реконструирована в своем оригинальном, роскошном великолепии.

Установленная здесь передо мной в своей ключевой позиции среди массы трубчатой стали, прозрачного плексигласа и прожекторов для подсветки, стоит сцена The Billion Dollar Babies. И на входе на сцену слева – с неизменной упаковкой из шести банок пива «Бадвайзер» в руке – стоит Элис Купер, спотыкаясь об одну из многих освещенных лестниц ведущих в эту расщелину уровня сцены.

Он рыгает в микрофон и невнятно произносит. «Эту», говорит он. «Эту песню мне когда-то пела мама».  

Намек для музыканта группы Нила Смита, тут же появившегося на возвышающемся подиуме за спиной Элиса. Он поднимает длинные руки над своей головой и затем, с молниеносным взмахом, лупит по коже своей гигантской ударной установки, еще до того как группа начинает играть первые аккорды песни Dead Babies. Освященный, стеклянный ларец египетской мумии шатается позади них. Никаких зрителей на костюмированной репетиции – за исключением дюжины занятых сценой рук и пяти друзей оккупировавших лестницу в глубине зала – ни оного поглощенного звука, и электрическое неистовство бьет рикошетом по ярко красным стенам, драпированной красным бархатом аудитории. Гигантские стеклянные канделябры звенят время от времени.

Следом идет Hello Hurray, потом Elected, быстро переходящая в еще один старый, но золотой номер School’s Out. Но куклы не рубятся на части. Никого не убивают. Когда музыка обрывается, Элис выкидывает свою пустую банку, отказывается от жаренной куриной ножки Colonel Sander’s Kentucky и вместо этого отрывает язычок свежей банки золотого «Бадвайзера».

Часы на стене показывают 11 часов вечера, и все музыканты завершают репетицию позволяя команде нанести последние штрихи на самую большую и самую дорогую сборную сцену, когда-либо отправляющуюся в дорогу. Все решают отдохнуть в своих постелях кроме Элиса и его личного адъютанта Эшли Пандела. Все вместе мы возвращаемся в Gotham City для того, чтобы отдохнуть среди человеческих джунглей, которые ночью киша в клубе Max’s Kansas City на углу Южного Парк Авеню и 17-той улицы.

Это было затишье перед бурей, эти последние несколько часов в Нью-Йорке, и через несколько часов гастрольное шоу Элиса Купера начнет самое длинное путешествие, когда-либо предпринимавшееся рок группой через американский континент. Следующие 90 дней по всей видимости нас ждет бесконечная череда ежевечерних выступлений, авиаперелетов, остановок в гостиницах; Flo & Eddie, гамбургеров, телевизоров, выпивки и раздачи интервью. И гильотины.

Я сказал гильотины. И если хоть что-то пойдет не так, это может превратиться в самое короткое путешествие для Купера по шоссе № 51.

В качестве грандиозного, кровопускающего финала гастрольным покровителем будет поглощение мороженного, жирных хот догов, дешевого вина, депресантов и рок-н-ролла – факт того, что еженощно Элис приходил к ступенькам Мадам Гильотины под оглушительную пульсацию барабанов. 

Здесь, для всех присутствующих, ему приходилось вставать на колени, а его шея закреплялась на блоке мастером иллюзионистом – Великим Ренди. Это пленительные вещи, во вспышке и удушье зрителей с широко открытыми глазами. Бритвенное лезвие мчится вниз, и голова Купера падает в ждущий лоток. Потом Удивительный Рэнди наклоняется вперед и, хватается за концы черных волос, поднимает только что отрубленную, забрызганную кровью голову, предъявляя ее на всеобщее обозрение.

Не забудьте одеться во все черное.

Теперь мы молчаливо мчимся по скоростной автостраде, которая возвращает нас в метрополию, а Купер пытается объяснить свое явное пристрастие к ужасам и смерти.

«Я буду с тобой откровенен, Рой», неожиданно говорит он. «Чего ты больше всего боишься в этой жизни? Смерти…Я прав, не так ли?».

«Не самой смерти», отвечаю я. «Я боюсь встречи с ней».

«Правильно», откликается Купер. «Не знаю, лукавлю ли я, но я переживаю тоже самое. Пусть меня лучше убьют, чем ужасно мучают и уродуют. Это хуже, чем смерть. Для меня подобная смерть просто ужасна».

Кажется, что тема смерти была основной темой разговора во время посиделок, которые недавно у него были с Сальвадором Дали и Купер выдает не преднамеренный каламбур: «Дали до смерти боится смерти». Он понимает и смеется, разрежая напряжение.  

«Смерть – единственная, большая тайна оставшаяся в жизни. Это единственное, что мне абсолютно не подвластно. Лишь потому, что я боюсь смерти, через героя Элиса я могу заигрывать со смертью столь часто. Конечно, мне хочется перестать играть в идею смерти».

Потом, я спросил его о его других разочарованиях.

«Мужчина или женщина конечно подвержены расстройствам», признается он подтверждая свое сомнение в отношении истинного пола своего альтер эго.

«Но если честно, то я не могу точно припомнить, когда или где появился герой Элис. Я лишь хочу это сделать. Сейчас, на сцене, я постоянно пытаюсь уйти от имиджа Бэла Лугоши, но Элис периодически возвращается сюда и все портит. На новых гастролях, он будет неистовым».

90 дней в дороге, когда ты – Элис Купер, по всей видимости, не все будет так уж плохо. Он продолжает рассказывать, когда мы переезжаем мост на 59-той улице.

«Когда я долго гастролирую, Элис начинает превращаться в доминирующую личность, а я начинаю верить в это. Сейчас, например, я могу пойти в бар, сесть и завести с кем-нибудь интеллигентный разговор. После того как я отправился в дорогу, пару месяцев каждый вечер выхожу на сцену, это уже сам Элис сидит в баре, бьет бутылки и переворачивает столы. Именно это и происходило во время нашего последнего Европейского турне. Элиса вышвырнули из трех баров в Копенгагене».

«После окончания турне, где-то примерно первую неделю я начинаю испытывать те же самые симптомы. И для того, чтобы успокоится и прийти в себя мне нужно где-то с неделю пошататься по барам. Понимаешь, вечером, когда я поднимаюсь на сцену, я буквально чувствую, как Элис пытается вырваться наружу».

«Было несколько инцидентов, когда я вваливался в бар», рассказывает он мне. «Но на самом деле, я не упивался до беспамятства. Именно Элис в моем лице пытался организовать такой инцидент. Для эффектности этой особой ипостаси Элиса было нужно место действия».

На самом деле, звезды рок-н-ролла всегда не проявляли уважения, и не выказывали социального уважения к своим предкам. Но мы не станем углубляться в эту тему. Поэтому я почувствовал себя немного не уютно, когда такая откровенно скандальная личность как Элис Купер проявила уважение к таким артистам как Гручо Маркс, Джек Бенни, Джордж Бернс и Омар Шериф, и попала на полотно Дали. У Купера имелось этому объяснение.

«Потому что все эти люди – настоящие артисты. Уж они то знают, что такое развлечение. Они могут понять то, что я пытаюсь делать».

«Недавно, когда я встретился с обеими, Джеком Бенни и Джорджем Бернсом, они поразили меня тем, что сказали, что действительно не важно как я пытаюсь выразить себя. Важно то, что я стараюсь развлечь свою публику точно также как они делали это еще 40 лет тому назад… и они преуспевали в этом занятии».

«Джек Бенни просто сел и сказал мне: (в этот момент он изображает комика с кожаным лицом) «Элис… уж не знаю, чем ты там занимаешься, но чтобы ты не делал, не бросай вое дело. Потому что чтобы я не взял в руки почитать, всюду есть твоя фотография».

«Даже если вернуться к The Spiders, даже в те времена, мне всегда хотелось быть звездой», говорит он, когда с последним ударом полночи, наш юркий, черный лимузин проскальзывает к парковке клуба Max’s и мы прокладываем себе путь в рукопашной схватке с фанатами и уродами. Подходя к нашему столику, он продолжает.

«Я могу припомнить, что даже когда я был ужасно пьян, распевая в каком-то обшарпанном баре где на танцполе дрались мексиканцы и негры, единственное что подстегивало меня и удерживало от желания бросить все это, было видение, что когда-нибудь я стану настоящей звездой».  

«Не представляю, можно ли это отнести к моему личному эго… я с нежностью говорю «эго». Мне нравится это слово. Я признаю, что у меня большое эго. Если ты хочешь знать, то мне хотелось бы идти по улице и, чтобы прохожие показывали на меня пальцем и шептали – «Эй, это же Элис Купер!». Но я с большой осторожностью использую свое эго, только по необходимости. Если кто-нибудь скажет мне: «Эй, я видел тебя по телевизору, и я выключил тебя». Я отвечу – «О, прекрасно!». Меня не беспокоит то, что я могу, и не нравится людям».

«Важно что», говорит звезда шоу. «что люди узнают меня. Важно быть узнаваемым, это величайшая ценность для любого артиста!».

Между глотками того, что потом превратилось в череду двойных виски V.O., Элис добавляет: «Я мог бы прийти в Белый Дом и Никсон сказал бы мне: «Ух, так ты – Элис Купер», он узнал бы меня. Если честно, то я не хотел быть в этом мире какой-то посредственностью. Мое определение звезды – это раздутое эго».

Он поводит итог: «Мне отвратителен человек который становится совершенно не сносным на публике. Знаешь, тот, кто выпячивает свою значимость и кричит каждому так, что его голос можно услышать за несколько миль: «Эй, чувак, узнаешь меня?».

«Если ты умеешь быть скромным, когда ты идешь в общественное место… это классно. Не говори о том, что тебе не приятно. Иначе ты сломаешь всю свою миссию и само понятие успеха. Я знаком со многими кто ведет себя подобным образом, а им действительно нельзя делать этого. Однако, они до сих пор продолжают несносно относится к своему успеху. Таким типам постоянно приходится угождать. И демонстрировать им свое уважение».

Внезапно темой нашего разговора становится Бэтти Мидлер.

«Бетти Мидлер – звезда», делает он ударение. «Она великолепна, так как она считала себя звездой с самого начала, и поэтому она самоуверенна, и подкрепляет это своим талантом, это ее линия поведения».

«Бетти Мидлер», он повторяет ее имя с явной профессиональной почтительностью. «Лучший артист, которого я когда-либо видел на сцене. Она – настоящий профи, хотя и не во всех аспектах этого бизнеса. Я считаю, что ты должен родится в Нью-Йорке для того, чтобы понять и полностью оценить ее юмор. Бетти – это комбинация трех артистов; нет, правда, Барбары Страйзант, Этил Мерман и Таг Бот Энни. Я считаю ее настолько развлекательной, что когда я впервые увидел ее, я просто сидел с разинутым ртом».

«Я расскажу тебе насколько она хороша. Когда она начала свое выступление, у меня было с собой под стулом 6 банок пива, я настолько увлекся ею, что когда она закончила, все пивные банки остались не тронутыми. Любая девчонка способная оторвать меня от поглощения пива, просто обязана быть такой талантливой». 

«Дэвид Боуи – еще один прекрасный артист, который понимает свой статус звезды», говорит Элис. «И опять же, как в случае с Бетти Мидлер, это человек с избытком крайне оригинального таланта, он делает большие успехи».

Куперу важнее всего осторожно избегать быть пойманным в капкан и в последствии уничтоженным имиджем, который недавно сделал его популярнейшим аттракционом американской театральной кассы. Он достаточно непреклонен и проницателен для того, чтобы понять что он всегда должен делать один огромный шаг вперед перед своей аудиторией и не оставлять ее позади. Он говорить о долговечности своей карьеры.

«Мне 25 лет и я могу рассказать тебе о том, что Элис Купер, которого ты видишь на сцене, не будет заниматься тем же самым, когда ему будет 30-ть. Это было бы просто бессмысленно. Я не собираюсь всю жизнь обращаться к 13-14-ти летним подросткам. Когда Элису стукнет 30-ть, он будет заниматься и производить на свет те вещи, которые будут соответствовать 1978 году».   

В этот момент за нашим столиком появляется бесцветная фигура, и в тусклом красном свете я вижу, что он одет в потертое пальто и его короткие, черные, кудрявые волосы растрепаны.

«Привет Элис», говорит незнакомец.

«Привет, приятель», отвечает Элис.

«Эй, Элис, не найдется ли у тебя свободной минуточки поболтать со мной?».

«Конечно».

«Я должен рассказать тебе», начинает юноша. «Я действительно до смерти надоел зрителям, когда вчера вечером я играл в клубе Kenny Castaway. Старик, ты должен увидеть мое выступление. Я был очень скучным. Публика возненавидела меня».

«Великолепно!», говорит Элис, когда его начинает интересовать то, в чем признается этот юный незнакомец. «Как тебя зовут?» «Матту… друзья зовут меня Матту».

«Да, Матту, почему бы тебе, не сесть, и не рассказать нам как ты достаешь людей».

«О, я надоедаю людям постоянно. Конечно, ведь я профессионал в этом деле!».

«Да, ты не достаешь меня», сообщает он.

«О, будь уверен, я тебя еще достану», говорит парень. «Стоит тебе только узнать меня».

«Знаешь что, Матту. Ты мог бы сделать профессиональную карьеру в деле доставания», начинает Купер, рисуя карьеру для этого юного артиста.

«Прежде всего, у тебя должно быть громкое имя. Теперь, почему бы тебе не назваться Джоном Смитом?… достаточно скучное имя. Потом. Тебе нужно одеться в скучный серо-коричневый костюм, не твоего размера, и чтобы у тебя были визитки, на которых твое скучное имя было бы напечатано коричневой краской. Такая скучная, ужасно скучная, серая визитка. Если с твоих слов ты так достаешь людей, то ты станешь большой звездой и заработаешь миллионы. Джон Смит – парень, который вгоняет людей в скуку. Со своим скучным шоу ты мог бы собрать Карнеги Хол. Но ты должен убедится, что не делаешь ничего такого, что развлекало бы людей». 

Следующие пару часов Купер пил виски, бокал за бокалом, и разрабатывал самые скучные идеи для Джона Смита. В конечном итоге, новоиспеченная будущая звезда благодарит Элиса за его снисходительность и с выражением острой скуки, отпечатавшимся на его неопределенном, одутловатом лице, исчезает в толпе.

«Какой очень милый, скучный парень», бормочет патрон Джона Смита. «Если он может доставать зрителей, так как он утверждает – он преуспел бы в этом. Он точно стал бы знаменит».

Каким-то образом этот разговор изменил хозяина моей личности, он наклоняется вперед, и когда стол начинает трястись, Элис стонет: «О, Боже… я чувствую, как Элис контролирует меня…. Я должен немедленно уйти отсюда».

Он идет шатаясь через толпу, выходит из клуба Max, и плюхается на заднее сиденье ждущего его лимузина.