Журнал Rolling Stone       10.05.1973г.       автор: Harry Swift

 

ВНУТРИ ЭЛИСА

 

«Элис такое американское имя, меня прикалывает идея, что в начале нашей карьеры, люди обычно считали Элиса белокурым фольк певцом. Это имя родилось как плевок в лицо обществу. И где-то в 1968, мы осознали, что с названием группы Alice Cooper мы причиним им массу хлопот. Конечно, я не делал сексуального заявления. Мы никогда не носили женский грим. Как правило, мы подражали этому гриму. Я всегда был скорее чудовищем, чем голубым. Мне не нравится заниматься этим – я не фанат этого. Меня привлекает эффектный рок, потому что он актуален. Мне нравится сама идея смятения. Я считаю эту идею важным искусством – это хаос, меня не волнует, о чем там думает публика, меня не заботят их помыслы. Например, если ты выносишь на сцену змею, она может означать 15 разных вещей для 15-ти разных людей. Если бы я достал змею прямо сейчас, этот человек, скорее всего, испугается, он решит, что это забавно, а другой человек может быть сексуально возбужденным. Змея способствует этому. Вот как работает Сальвадор Дали. Он вытаскивает мозг – это просачивание. Когда публика видит этот мозг, у них появляются различные идеи по этому поводу, но все это лишь имидж. Моя главная идея – ничего не проповедовать в своем творчестве. Просто дать публике образы, над которыми они могут фантазировать. Можно вынести на сцену фунт гамбургера, и у кого-то возникнет сексуальное возбуждение».

 

Разве ты выносишь на сцену этот фунт гамбургера?

 

«Нет, но это не плохая идея. Можно размазать фунт гамбургера по фотографии Мерилин Монро. И это действием могло бы кого-нибудь смутить».

 

Тебе пришлось бы обратится к более современной личности так как большая часть твоей молодой аудитории не узнала бы ее.

 

«Да, для этих целей можно использовать Ли Харви Освальда. Гамбургер на Ли Харви Освальде. Я уже вижу соответствующую реакцию».

 

Как реакцию на твою собственную смерть?

 

«Мне приходится делать эту очевидную и необходимую вещь. Это настоящая гильотина. Лезвие весит 40 фунтов и оно острое как бритва. На этой гильотине всего один замок безопасности…Понимаешь, любая смерть – сексуальный акт. И когда Элис творит что-то на сцене, он должен быть наказан за свои проделки. Под конец, его всегда убивают. Ну, прямо как в кино. Хотя мы целый месяц репетировали, прежде чем отправится в это турне, мы действительно не придумывали это шоу; кое-кто просто отрабатывает его. Я являюсь режиссером этого шоу, и я сажусь с Шепом, моим менеджером, и иногда Джо Геннон – ему около 40-ка лет, говорит хорошо, мы поставим Dead babies, и что от меня требуется? Конечно, ты рубишь младенца, верно? И проделываешь какие-то манипуляции между ног манекена, верно? Понимаешь, когда ты работаешь с такими вещами, нельзя просто петь, надо подниматься на сцену и оркестрировать. Так, на сцене, я работаю с манекенами, а по ходу песни I love the dead, я занимаюсь с этими манекенами сексом».

 

И подросткам в основной своей массе это нравится?

 

«Самые молодые более впечатлительны к сексуальным фантазиям. Когда мне было 16-ть, в моей голове постоянно рождались какие-то очень грязные сексуальные фантазии. Но на самом деле, ничего по настоящему грязного. Элис – это такая сексуальная отдушина. Мы ничего не пытаемся проповедовать, мы здесь, чтобы веселится. И я люблю молоденьких девчонок. Они очень клевая публика. Они приходят на наши концерты не затем, чтобы нас осуждать. Если им весело, то весело, а если нет, тогда они уходят. Мы выходим на сцену для того, чтобы убедится в том, что наши шоу развлекают публику. Я мог бы заняться чем-то еще, но я очень доволен тем, что я делаю сейчас. Это лучший способ излить свои неистовые эмоции и свою сексуальную агрессию. Понимаешь, Элис не думает на сцене. Элис – животное. Чтобы он не творил на сцене, у меня даже нет возможности контролировать его. А публика так веселится, наблюдая за ним, как за жертвенным теленком. Он демонстрирует все в моем образе, и им нравится наблюдать за этим. Это такой вуйяризм и садизм. Правда. Каждый вечер, на сцене, я целую 14-ти летних».

 

Ты Де Сад, не так ли?

 

«Песня Dead Babies родилась на основе идей Де Сада – не его идеей, но я только что посмотрел в Европе музыкальную версию Де Сада. Я решил, что это важно сделать в Америке, поставить на сцене неистовый секс перед американской молодежью».

 

Почему? Почему именно ты?

 

«Потому что им это необходимо. Потому что если они будут верить словам своих родителей, они сойдут с ума. И они все покончат жизнь самоубийством. Но если они послушают меня, и просто воплотят свои сексуальные фантазии, они будут гораздо здоровее ментально. Пока секс не причинил еще никому вреда, что в нем такого плохого? Нет ничего дурного в любом извращении до тех пор пока оно никому не причиняет боль, физически мучает кого-то, хотя с нашей позиции, кому-то понравилась бы такая сексуальная боль. Можно считать, что Элис Купер это такой Де Сад от рока, потому что Де Сад стремился к этому. Он открыл фантазии, сексуальные фантазии».

 

Но этими фантазиями была заполнена его частная жизнь.

 

Да, верно. Но это, как ты сказал, частная жизнь.

 

Сверкающий самолет Элиса Купера F-27 с черным знаком доллара начертанным на его хвосте бесцельно маневрирует от Питсбурга до Детройта. Самолет трясло настолько неистово, что стюардесса, когда шатаясь она выходит из кабины пилотов, падает на колени недавно нанятого гитариста, который присоединился к группе Alice Cooper на все время этого турне. Он хватается за переключатель изменения положения кресла, и неуклюже разваливаясь, он глазеет в страхе в бортовой иллюминатор.

Эшли Данбар, британский барабанщик-ветеран, который аккомпанирует разогревающей группе Элиса, Flo And Eddie, внезапно перестает счищать блестки со своего ногтя и орет: «Мать моя, Божья! Пилот собирается к чертям собачьим угробить нас!».

Один из роуди Flo And Eddie наклоняется к Данбару, «Не волнуйся, Эшли, это короткий перелет в Детройт, просто прыжок, скачок, нырок».

Эшли хнычет. Его голова утопает в его проклепанной, кожаной куртке.

Наблюдая за шатающейся походкой частной стюардессы, мистер Шеп Гордон, президент с бакенбардами Alive Enterprises, менеджерской компании Элиса Купера, крутит своей головой и хихикает. «Они в первый раз летят с нами», говорит он. Пилот уволил наших двух других стюардесс, ты должен был их видеть – они были клевыми. В первую неделю перелетов, они дважды перетрахали всех участников этого турне».

Интерьер чартерного F-27 с четырьмя двигателями покрыт небрежными рисунками, заплеванными плакатами с изуродованными журнальными разворотами. Некоторые пассажиры парализованы страхом и пристегнуты ремнями к своим креслам, тогда как остальные растянулись на мягкой постилке покрывающей пол в секции где были удалены пассажирские сиденья с целью расширения пространства, чем это обычно принято в самолетах. Косяки передаются по кругу как шарики жевательной бумаги, пивные банки катаются вверх и вниз по проходам, а рок-н-ролл грохочет из восьми JBL динамиков, птичка на 48 пассажиров опасный, но совершенно беспечный экспресс.

«Конечно, это дорого», продолжает Гордон. «Но перелеты на своем собственном чартерном самолете хорошо сказываются на общем боевом духе. Нам не нужно заебываясь торчать в аэропортах, и сев на самолет мы можем делать все что хотим. Это также важно для нашего имиджа; это усиливает магию. Мы прилетаем в город на своем самолете и это можно сравнить с приездом цирка».

«Моя наиважнейшая функция», признается он. «Полностью изолировать Элиса от реальности. Следить за тем, чтобы эта самая реальность никогда не вторгалась в его мир и не разрушала его ежедневным дерьмом с которым сталкивается большинство из нас. Элис никогда не разговаривает с официантом в ресторане. Для артиста это не просто. Огромных усилий стоит быть творческой личностью и отдавать так много своей публике, как это делает Элис на каждом своем шоу. Вот почему он пьян большую часть времени. Когда он просыпается утром, рядом с его кроватью стоит банка пива «Бадвайзер», в его случае это просто необходимо для сохранения «фантазии», чтобы играть роль Элиса и выступать вечер за вечером».

Верно, алкоголь – это ежедневная битва в которой приходится сражаться Элису на гастролях. Хотя сейчас он пьет всего 4 года, по его собственной оценке, он приканчивает по ящику пива в день. Гордон и его партнер Джо Подел (который ведет дела группы в нью йорском офисе) заведуют менеджментом Элиса Купера с конца 60-х, когда группа была известна лишь как компания трансвеститов из Ван Наес. То были времена, когда даже санкция Френка («гения») Заппы не смогла бы убедить такую маленькую аудиторию, что они были чем угодно, но только не группой никогда не оправдывающихся гомиков.

«Мне пришлось потратить немного денег, и я решил, что было бы забавно каким-то образом пролезть на рок-н-ролльную сцену, когда публика, по крайней мере так казалось, насытилась», вспоминает Шеп Гордон. «Но постепенно я разглядел в Элисе настоящий потенциал, и все больше сам увлекался этим. Даже когда я потратил все свои деньги, я не бросал его. Обычно, мы исчезали из 6-ти долларовых мотелей за одну ночь так, чтобы не платить по счету. По понедельникам, подружка Элиса, Синди, обычно готовила большую кастрюлю спагетти, или риса и всю оставшуюся неделю мы питались ее стряпней».

Турне принесло чистого дохода примерно 4500000 $. Оно началось 5 марта в Рочестере, штат Нью-Йорк и закончилось через три месяца 3 июня концертом в зале Madison Square Garden, после концертов в 56-ти американских метрополисах. Буквально вчера, на плюше галереи Knoedler в Нью-Йорке, Сальвадор Дали торжественно представил свою разрекламированную 360-ти градусную голограмму Элиса Купера и Дали спускающихся вместе по почти воздушной мраморной лестнице для того, чтобы встретить гневных, сердитых представителей прессы Готэма. Дали, фланирующий в слоях развивающихся бело-золотых свободных одеждах, импозантно шагнул к микрофонам, тогда как Элис шлепнулся рядом с ним, в мотоциклетной куртке перетянутой ремнем на груди.

Пальцы Элиса, покрытые черной кожей, в перчатках доходящих до локтей, как обычно, крепко сжимали неизменную бутылку – на этот раз Michelob, вместо похожего на обрубок пролетарского «Бадвайзера», вероятно, из уважения к торжественному моменту. Пара начала совместное сотрудничество. Элис сидел со смущенным видом, потягивал свое пиво и корчил прессе застенчивые рожи, пока Дали парил над ним, обводя голову Элиса огромными жестами сияющего указательного пальца. Он произносил сенсационный монолог со своим непостижимым акцентом. О том, как он. Дали, создал идеальную репродукцию мозга «Элиса Купера, поп звезды».

На лестничном пролете, облаченный в цилиндр размером и формой со стандартную машину по производства поп корна, находилось изображение концертного Элиса позади которого можно было наблюдать – с разных углов- образ человеческого мозга на котром виднелась торговая марка Дали, жидкие часы. В самой задней части мозга уместился шоколадный эклер, который, как утверждает Дали с неоспоримой логикой, символизирует музыку Элиса. 

«А Дали вообще-то слышал твою музыку?», кто-то спросил Элиса. «Я не знаю», ответил Куп. «Но Дали мне нравится тем, что он совершенно бесчувственен».

«Он рассказал мне, почему он захотел создать нашу голограмму, потому что мы оказались самыми смущающими людьми, которых он встречал в своей жизни. Только одно роднит нас – смущение. Разговаривая, мы абсолютно не понимаем друг друга. Он говорит одновременно на пяти разных языках, и ты должен понимать, о чем собственно идет речь! Мы просто сидели там, и потом я сказал, что не понимаю не единого его слова. А потом он сказал что-то о том, что он не понимает ничего из того, что говорю я. Так мы и общались».

С точки зрения Элиса, это сотрудничество было очень полезным, раз уж оно отмечает его собственное законное отношение с официальным авангардом, и сюрреализмом в особенности.

«Энергия нашего шоу, так как она передается от Flo And Eddie нам», напоминает Элис. «Это всего лишь общая идея возвращения кабаре. Мы действительно создаем декаданское шоу 70-х. Кабаре – было определенным периодом в Германской истории, когда люди интересовались декаденсом. Как раз именно этим мы и занимаемся. Только мы играем рок музыку вместо старой пивной музыки. А это вообщем-то близкие по духу жанры – мы тоже играем пивную музыку».

«Общая идея альбома Billion Dollar Babies заключается в эксплуатации того, что люди творя тошнотворные извращения. Сегодня очень много больных людей, и они всегда издеваются над клерком работающим в гостинице Holiday Inn в штате Омаха, и не могут отстать от его жены. Но этот тип скрывает другие сексуальные извращения, возможно, что этот парень творит что-то не пристойное на чердаке со своей дочкой. Вот что демонстрировал Billion Dollar Babies – весь альбом о сексуальных извращениях, американских извращениях. Это свойственно именно Америке, ведь мы большие националисты».

Кто же сегодня самый популярный артист?

«Ты можешь назвать миллион. Я знаю, у меня имеется несколько странных личностей».

Твое любимое извращение?

«Я постоянно представляю себя Тьюсдей Уэлдой и ее пухлые губки, верно? Ее большие губы – в грязной комбинации, рядом с ней пивная банка, и никаких туфель. Эх! И сигарета. Грязные волосы и т. д., как истинный персонаж Теннесссии Уильямс. А потом я насилую ее. Меня не особо привлекает садизм, кроме массового садизма. Другими словами, мне не нравится садизм над женщиной, но мне нравится выходить на сцену и мучить зрителей до такой степени, когда я знаю, что они все будут царапаться и прыгать друг на друга, лишь затем, чтобы получить клочок плаката. Меня прикалывает это зрелище, и я смеюсь над этим. И они знают это. Зрители – мазохисты».

При переезде из детройтского аэропорта в моторный домик Говарда Джонсона, мы едем по мрачному шоссе. Эшли Пандел, глава промоутеров Элиса Купера, нарушает задымленную тишину заявлением, что песня No More Mr. Nice Guy чуть было не стала самой популярной на детройтском радио и крутилась всеми рок радиостанциями. Элис просит водителя включить радиоприемник и всем понятно, что это гневный Элис Купер легко становится самым хипповым из современных первобытных голосов:

 

«Я был таким милым, славным

Пока они не достали меня

У меня нет друзей, потому что они прочитали газеты

Они не хотят встречаться со мной

И я всеми отвергнут

И мне так плохо

Нет больше Мистера Славного Малого

Нет больше Мистера Чистота

Они говорят, что он болен, он – неприличен».

 

Сочетание элис куперовских оскорбительных и обсирательных посланий прессе так космически выверены для этого немного напряженного момента, что даже один из самых отъявленных преступников, которому было адресовано это послание, может понять определенную и не растраченную иронию всего этого, когда он сидит втиснувшись рядом с Элисом. И на вершине этого беззаботного оскорбления, конечно, есть поющий Элис, просто беззаботно наслаждающийся самим собой, но возможно, просто волосы слишком беззаботно…

Эта песня должна дать Элису приятное чувство благородства, все что он предлагает – это щедрость человека, который знает, что он добился своего и преуспел в этом. Внезапно, он опускает свою руку в саквояж для того, чтобы открыть последнюю банку «Бадвайзера». Щелкая крышкой пивной банки и демонстрируя профессиональное движение, Элис обращается к своему раннему, утреннему гостю:

«Я могу понять любого человека, который по утрам пьет пиво», говорит Элис обыденным тоном, двигаясь вперед с грацией, которая свойственна малышу на миллиард долларов. Он также считает, что почти все остальные миры покоряются ему за эти последние три года.

«Я только что купил себе дом по соседству с Барри Голдвоутером. На меня хотели повесить статью по укрывательству налогов. Когда мне пришлось избавиться от некоторого количества денег, и купить себе дом! Эх! Лет пять я буду приезжать в этот дом. На данный момент я сдаю его в аренду президенту одной химической корпорации, так или иначе, это хорошее вложение капитала. Теперь, он, наверное, догадывается о моих дальнейших действиях – я хочу закатить тайную, соседскую вечеринку, одеть мешок себе на голову и пригласить всех соседей. Большинство влиятельных людей Феникса живут как раз в этой области, Paradise Valley. Когда все соберутся, я сниму мешок. Весь прикол состоит в том, что мой дом больше, чем у него! И у меня больше денег, чем у него. Но Барри Голдвоутер на самом деле очень хороший парень».

Феникс – родной город Элиса, где он, по его собственному утверждению, прошло его «просто замечательное детство». Он возвращается туда, не сомневаясь в том, что это будет удивительно, но это также будет только его частная жизнь, городские власти не позволят ему выступить ни в одном концертном зале.

«Я не пытаюсь убивать себя», продолжает Элис. «Это глупо. Я хочу жить. Я бы не стал заниматься музыкальным бизнесом, если бы мне не нравилось посещать новые места и делать что-то новое. Мне нравится сама жизнь, однако, у меня есть второе я, и я вместе с ним готов потешаться над смертью».

«Вне сцены, я похож на Оззи Нильсона. Я добрый, я гуляю, ем домашние печенья, пью молоко, ну конечно не молоко, печенье и пиво. Я совершенно другая личность. Вне сцены, я вполне… ненасильственный. Я непоколебимый. У меня есть подружка, одна и та же подружка вот уже 5 лет, Синди. Она не ездит со мной на гастроли, потому что она ненавидит нас. Она ненавидит нашу музыку и наш имидж. Она – великолепная, красивая девчонка – одна из самых модных дамочек в Нью-Йорке. Мне очень нравится то, что она ненавидит нас».

«Я поступаю наоборот. Если на сцене я полностью обнажаюсь – не физически, а ментально обнажаю все свои проблемы на сцене – я скорее всего не разрешу большинству узнать мою истинную сущность».

Пресс конференции проходят в каждом городе. Это, в основной своей массе, буйные и пьяные мероприятия, на которых местные репортеры только и задавали часто слышимые прямые вопросы.

В разгар очередной встречи с местной прессой, когда оказывалось, что Элис почти может развеять подростковую скуку постоянно развлекая гномов и кретинов из Bulletin Dispatch и News Herald, когда у них заканчиваются вопросы и они начинают тупить…на середине каждой пресс конференции Марк Вулман и Говард Кейлар, музыканты группы Flo & Eddie вваливаются в конференцзал и исполняют не гармоничную тему Stout hearted men. Они усаживаются с Элисом для того, чтобы лицезреть национальную, свободную прессу как все те же The Three Stooges.

Вулман, который когда-то играл с The Turtles, несет впереди себя огромный живот, словно это какой-то самостоятельный организм. К тому же редкие копны волос из завитых локонов спускаются с обеих сторон его головы. Вулман упивается демонстрацией своей неоспоримой, явной тучности. Но с другой стороны, он обычно носит на своей голове шлем для игры в крикет, на котором взгромоздилось его любимое фламинго Hawk. «Говорим о показном блеске!», написал Билл Крейон в послеобеденных выпусках. Элис до сих пор старается не раскрывать свое настоящее имя.

«Сегодня, я рассказал прессе», сообщает мне он позднее. «Что я – незаконно рожденный сын Джимми Пирсоля. Мне пришла в голову великолепная идея. Потому что она соответствует моему чувству юмора. Ты читал историю Джимми Пирсоля? Он был настоящим психом! Он был Элисом Купером бейсбола. Он постоянно избивал кого-то бейсбольными битами. Сегодня, я решил, что буду его незаконно рожденным сыном. Теперь я перестал плести байки о Эдде Хаскиле, пусть люди считают меня молодым Пирсолем».

«О, я люблю врать! Ложь – одна из моих любимых вещей в этом мире, мне нравится подходить к кому-нибудь, особенно к представителям прессы, и рассказывать им какую-нибудь чудовищную ложь, которая просто не может быть правдой. Можно говорить все, что ты хочешь».

Элис предпочитает, чтобы на ежедневных переговорах с прессой к нему присоединялись Flo & Eddie, а не члены его собственной группы. Все четверо его музыкантов появляются, опять же вне сцены, чтобы быть маниакально-депрессивными в различной степени клиничности. Обычно, они тусуются вместе, такие подозрительные аутсайдеры. Так получается из-за некоторого принижения их важности в шоу как личностей, но позади когда-то много лет постоянных контратак, когда Элис провоцировал в барах промышленного городка, на остановках грузовиков в Калифорнии и на остальных местах встреч с теми же убеждениями. Элис остаточно откровенно говорит на эту тему.    

«Герой Элис периодически дает о себе знать, когда я не ожидаю этого», объясняет Элис. «Особенно в барах, когда я напиваюсь до беспамятства. Прошлой ночью, я пережил очередной такой инцидент. Я сказал несколько ужасных вещей о калеках и сально шутил. Я вел себя просто отвратительно. И я также подшучивал над Кеннеди, что властям приходится изымать из обращения все монеты достоинством в пол доллара с портретами Кеннеди, потому что они забыли просверлить в этих монетах дырки. Но потом я пошутил о ребенке, который не смог бы досчитать до 11-ти на одной руке. Шуточки в стиле Елены Келлер – я говорил о больных людях! Почему-то когда ты говоришь то, что тебе не следует говорить, это всегда гораздо смешнее. Мне нравятся все эти гадкие шуточки. У нас есть дежурная шутка о Бангладеш: «Что им в конце концов нужно в Бангладеш? После того как собрали всю послеобеденную мяту».

За кулисами, в Детройте, Элис тихо знакомит меня со своей мамой.

«Ты знаком с моей мамой? Правда, она похожа на Тэмми Уинетт?».

Теперь, что может эта откровенно приятная женщина средних лет, жена священника, думать о своем сыне? Прежде всего, почему он называет себя Элисом? Но о чем же должна думать «миссис Купер», когда она видит как ее сына приветствуют полу атавистические за кулисы в изъеденной молью гримерке, которая как все гримерки или большая часть гражданских помещений, похожа на ярко освященную общественную уборную. Что или кто заставляет миссис Купер нести предполагаемую ответственность за своего гадкого утенка-сына, который решил вести совсем не понятную жизнь, до некоторой степени магическую – да, магическую, жизнь поэта? Нельзя не упомянуть, на секундочку, его сценический костюм, шкура белого леопарда, местами разорванная так, словно ее погрызли крысы, соединенная с сконструированными самим Элисом парой тесных сапог из кожи пятнистого леопарда с 6-ти дюймовыми каблуками на платформе. 

Чем теперь ты зарабатываешь на жизнь, она легко дразнит соседей, после редких семейных визитов Элиса. У ней есть Роллс Ройс, подарок Элиса, который водит «священник Купер», который изучает Новый Завет. Да, это правда, Америка отдала Элису самые славные почести, и это оправдывает личные надежды «куперов», что последние 7 лет их сын только и ждал этой популярности, и действительно не верил в такой образ жизни. Только лишь обложка первого альбома, Pretties For You, и сейчас волнует ее.

«Каждое утро я вскакивал на этих гастролях», говорит эй Элис. «Но не от выпивки. У меня очень болела голова, а сейчас болит грудь. Каждое утро проснувшись я смотрю все свои телевикторины и выпиваю 2-3 банки теплого пива, потому что утром, такой рацион полезен для твоего желудка. Потом, я собираю мокроту у себя в горле и давлюсь. Я просто выплевываю воду, а потом прекрасно себя чувствую! Это так бодрит тебя. Сегодня к нам приходил доктор и делал всем уколы, B-12 и что-то типо этого. Он осмотрел меня и сказал, что я самый здоровый в группе. Насколько же плохо я выгляжу».

«Элис всегда был необычным», говорит его мама. Она разглядывает складки на своем брючном костюме, кивает своей ярко налакированной копной волос и заканчивает фразу своим смелым, сухим тоном. «Элис всегда делал то, что хотел. Для нас, он всегда был Элисом».

 

«Привет Хури

Пусть начинается шоу

Приготовьтесь, так зрители

Это воплощение мечты

Любите каждую секунду, каждое мгновение, каждый вопль».

 

Считается, что среди элисовской лирики, единственный спектакль, который может развлекать или удивлять пресыщенных молодых посетителей этой упаднической, новой, концертной фантазии – это потенциал живых видений пытки, увечья и некрофилии. Для начинающих.

Элис Купер открывает свое шоу с самообладанием. Он шествует по сцене для того, чтобы начать долгожданную, вечернюю живую драму, искупавшись в голубом свете прожектора, когда концертный зал наполняют вопли. Группа, каждый музыкант которой облачен в белые шелковые одежды, заперта в клетках которые висят отдельно в окружающей пустоте, словно одетые в рамки, потерянные портреты. На 4-8-ми долларовых местах – 12-18-ти летние лица вытягиваются в направлении сцены, на которой 25-ти летний мужчина с женским именем идет крадучись с 12-ти футовым кнутом из черной кожи в своей руке. Вспоминаются слова Шепа Гордона о том, что это шоу – новый цирк приезжающий в город, но едва ли это подходящая метафора. Неистовая страсть к наказанию, жестокости и ужасу, сегодня вечером привлекла сюда 18000 студентов-школьников.

Отчасти, Элис Купер привлекателен тем, что он не скрывает свою природную гротесковость. Его разной степени обнаженности провоцируют первый, слабый страх, а сексуальная привлекательность стала неотразимой, но откровенной болезненностью.

Элис, потный по пояс, измучен, он крадется по сцене, а потом уходит в потрескивающую темноту за пульсирующими 14000 ватт несущихся из черных усилителей. Наплевав на собственную публику, он залпом допивает очередной «Бадвайзер». 

Его отсутствие на сцене специально выверено, когда мистерия и страх достигают своего пика в каждом дрожащем, чувствительном члене внезапно пробуждающейся, подростковой аудитории. Элис появляется без предупреждения, триумфально вышагивая, не обращая внимание на то, где могут остаться никчемные осколки и мертвая плоть для плотоядного, уцелевшего животного этой невыразимой ночи.

Шоу не постижимое по обычным рок-н-ролльным стандартам, в коммерческом плане его скорей всего можно сравнить с обычной, старой фантазией грандиозного театра ужасов. Первое впечатление – это какой-то дешевый карнавал уродов, отдающий потом. Нерешительная, нависающая ревность, выброшенная. Тампакс и грубая, масляная краска, которая обжигает кожу. Сочетание всего этого теперь находит свое применение – и поглощено эквивалентным возбуждением и жаждой – предположительно средними пост публичными, американскими подростками. 

По строгим канонам искусства проведения концертного шоу, наверное, группа Alice Cooper – самое совершенное сценическое выступление когда-либо представленное в этом жанре. Музыканты превратились во второстепенных прислужников с яростным, презрительным укрывательством, они двигаются в лабиринтах многоуровневой сцены. Элис приглашает нас в неописуемую мечту, только опыт. Во второй части шоу, Элис быстро превращается в еще более зловещий персонаж, это неистовый насильник из песни Reaped And Freezin. Он насаживает серебряный бюст, (наверное один из экспериментальных образцов из кукольного магазина) на микрофонную стойку, и избивает его своей с тростью с откровенной яростью. И создается рудиментальное, энергичное. Бесчувственное возмущение.

Есть сцена, в которой Элис Купер попадает в первый разряд рок вокалистов. Здесь, в конце концов, его голос достигает странного и фантастического диапазона, вырвавшись из глубины его неистовства. Это должно превратится в очень зловещий кусок, что ясно символизирует собой настоящий страх.

Перед началом песни, роуди, двигающиеся быстро как разорители могил перед самым рассветом, выставляют на сцену грубо сбитую тачку наполненную расчлененными частями кукол, оторванные руки, ампутированные торсы, деревянные ноги и члены, вырванные из своих мест, протезы самого трагического вида. Изуродованные кукольные младенцы с разбитыми головами брошены в эту большую, мерзкую кучу смерти в лагере Дахау. Или, возможно, в один из тех рвов. Среди зачумленных, расчаленных ландшафтов, гордо вышагивает Элис, пиная головы младенцев в публику, словно свихнувшийся Квазимодо.

Потом, размахивая мечом, он накалывает члены, разбивает костлявые головы и мягкие черепа в безумном танце бешеного пса. Он распевает синкопированную, похожую на танго лирику, которая переходит от перистальтической жестокости в завывающую развязность.

Финальная песня Элиса – простой, элегантный гимн некрофилии «Я люблю мертвецов», по ходу которого чудовище Элис умирает мучительной смертью на гильотине. Группа уходит со своих пьедесталов с методичным шагом психопата к центру сцены для того, чтобы зверски накрутить наручники на его истекающие кровью руки. Истощенный и пассивный Элис накрывает свою голову и с последним, беспомощным толчком в прорезе гильотины получает наказание за свою некрофилию.   

Тишина. Ба-бах! Были слышны отдельные крики. Палач достает кровавую голову Элиса Купера – вызывающую ужас в музее восковых фигур – из ведра и спастически уродует, гоняя по сцене сочащийся трофей. Фонограмма I Love The Dead безумно трубит по стадиону снова и снова. Барабанщик, басист и гитаристы, выпущенные из своих клеток, исчезают во тьме призраками, шествуя с безголовым трупом в триумфе.

Между тем, Элис Купер выполз незамеченным во тьме, возвышаясь над строем колонок… и как обычно, с только что открытой банкой «Бадвайзера». Он сидит, потеет и слушает анкор, фонограмму Кейт Смит поющую «Боже, Храни Америку». Как свежая кровь, мчащаяся в венах чудовища Франкенштейна. И потом, вновь обретя голову, он поднимается, чтобы присоединится ко всему составу на сцене – чтобы просолютовать американским флагом. 

В своем отеле, Элис выглядит истощенным, он без футболки скрючился в большом, мягком кресле перед экраном 24-х дюймового цветного телевизора Sylvavia с банкой «Короля Пива» в своей руке. Он смотрит фильм с участием Омара Шерифа. Элис и Омар – хорошие друзья.

«Омар – прекрасный парень, но конкретно этот фильм просто провальный», замечает Элис. «Телевизор – это моя единственная страсть. Наверное, просмотр телепередач это мое любимое хобби. Телевизор – это обширное пространство для бесполезного знания. И мне это нравится. Мне это кажется просто замечательным. Утром, я встаю и смотрю репортаж с фермы. Это передача идет в шесть. Я вовсе не считаю, что в телевиденье есть что-то такое плохое. Многие считают, что оно могло бы быть и лучше. Конечно, все может быть лучше».

Неповоротливый телохранитель Элиса, Майк Ремси, бывший конный полицейский, турнирный боксер американской армии, а теперь обладатель черного пояса по карате, разговаривает, монотонно угрожая кому-то по телефону, оппоненту, который утверждает, что он знаком с Элисом. «Ты говоришь, что встречался с ним когда мы ходили смотреть Fritz the cat? Ты в самом деле рассчитываешь на то, что он вспомнит этот незначительный случай?».

«Ах, поганец», мурлычет Элис, продолжая пялится на экран. «Нет, боюсь, что он не вспомнил тебя. Пока». Ремси садится и размышляет о своей работе у Мистера Купера. «Да, должен сказать, что многие думают, что это очаровательная работа, телохранитель Элиса. Или как это еще называется – «путешествующий компаньон»… «Смачно звучит», говорит Элис.

«…. Кое-кто бы чертовски гордился такой честью и подобной ответственностью, но говоря по правде, меня это совершенно не трогает, потому что, насколько я понимаю, этот парень законченный неудачник!».

Элис сползает на пол, истерически хихикая.

Одной из вещей привлекших внимание некоторых из журналистов, которые недавно присоединились к гастролям Элиса Купера – это вымученная атмосфера глупого веселья, расцвеченного бесконечными мелочами, которые, похоже, никогда не исчезнут.

Одна теория заключается в том, что раз у них такая молодая зрительская аудитория, компания должна поддерживать такой юношеский подход для того, чтобы выжить в подростковых массах. У гастрольного фотографа не было теории, она довольно долго пряталась в своей комнате, когда непрерывное шутовство и гиеновое безумие достигло высшей точки, и было беспричинным. Наверное, все это связано с тем, что менеджер мистера Купера озвучил свою самую важную функцию: изолировать мистера Купера от реальности так, чтобы он мог продолжать жить в вымышленном мире, питаясь своим искусством. 

«Эй, сейчас показывают «Тварь из Черной Лагуны», говорит Элис, переключая телевизор на другой канал. «Он самый клевый из существовавших монстров. Я хочу, чтобы ты взглянул на него, когда он будет вылезать из Черной Лагуны. В этом чудовище есть что-то почти красивое».

У ног Элиса, мелкорослая, пуританская 19-ти летняя коллежская студентка по имени Джойс Цилетти, из Уэмпума, штат Пенсильвания. Она проводит с Элисом Купером психологический тезис. За последние два года она распространила несколько тысяч анкет, в которых народ просили высказать свое мнение по поводу феномена Элиса Купера. В настоящее время, она совершенно поглощена изучением формы которую сам Элис только что заполнил для нее.

Также в номере находится единственный в Детройте критик хип рока, он встретился с Элисом сегодня утром в аэропорту. Его не заинтересовала «Тварь из Черной Лагуны». Он кивает Джойс Циллети с кушетке стоящей в комнате. В одной руке он держит банку «Бадвайзера», а в другой – один из тех здоровых кассетников Sony защитного цвета.

«У меня ушел целый год для того, чтобы составить последнюю анкету», объясняет она. «Мне приходится использовать определенные слова, чтобы все они поняли, что это должно соответствовать определенной моде, с научной точки зрения. Наверное, я буду распространять эти анкеты на девяти концертах этого турне, около 300 анкет на каждом концерте».

Вопросы о Элисе касаются того, какая часть концерта публике понравилась больше всего, какая меньше всего, и чтобы они сами проделали на сцене, если бы оказались на месте Элиса Купера. Вторая часть, полностью основана на практике. Это серия заявлений, на которые они должны ответить односложно – то есть «да» или «нет». «Я считаю, что на сегодня Alice Cooper – одна из популярнейших групп в стране». «Элис рекламирует гомосексуализм». «После посещения концерта Элиса, я был возбужден больше, чем после любого другого концерта». «В Элисе меня привлекает главным образом его сексуальность». Публика примерно одного возраста. Подростки действительно очень преданные, и их очень недооценивают.

«Я считаю, что Элис характерен для сегодняшнего времени; смущение, садизм, мазохизм. У Элиса, это еще секс и насилие, во общем-то похожие понятия. Это комбинация, например, повешенье, которое он обычно демонстрирует. Удивительно, но его действия сексуально пробуждают зрителя. В 1800 году властям пришлось отменить казнь через повешенье, так как были крайне развратные последствия».

«В камерах смертников, например, репортеры, наблюдающие повешенье, обычно, испытывали после него оргазм. Пришлось отменить это самое публичное повешенье. Но оно пробуждало в мужчинах сексуальность. Мы не знаем, как оно действует на женщин. Конечно, я не знаю, как оно влияет на Элиса. Но многие девчонки, у которых я брала интервью, говорят: «О, наблюдая повешенье я испытала оргазм». Я уверена, что они не понимают почему, но это понятно. Многие люди писали и говорили, что акт повешенья им очень понравился.

Мне сдается, что после концерта они уходили удивленными. Они не уходили на взводе, по крайней мере, то, что я вижу, вовсе нет. Элис, более или менее, истощает их. Они уходили с концерта ошеломленными. Многие говорят о том, что он – декадент, а эти подростки, они понимают его интуитивно. Они не делают никаких выводов. Но некоторые комментарии в этих анкетах просто удивительны. Вот вам типичный пример – «Я верю в то, о чем поет Элис, потому что он высмеивает наше общество и дает нам понять, что это не он болен, больно наше общество». И в таком вот духе. Так вы считаете, что я думаю, что его шоу побуждает их на какие-то насильственные или сексуальные действия?».    

«Ну, а ты думаешь, что это изменит их отношение?».

«Для некоторых людей, с которыми мне удалось поговорить, в какой-то степени все так и вышло, изменилось их отношение к сексу. Многие из них изменили свое мнение после посещения концерта».

Выходит, что это шоу изменяет их отношение к бисексуальности и гомосексуальности?

«Нет, нет, нельзя сделать такой вывод по предварительным результатам. Ну, может быть только у троих, можно было прочитать об этом».

Тогда, в чем тут дело?

Элис – картина Америки 70-х. Конечно, он – американец среднего класса. В этом никто не сомневается. Об этом говорит поглощение «Бадвайзера» по ходу всего представления. А мы, вне всякого сомнения, очень насильственное общество. Просто немного посмотрите телевизор, или сходите на «Крестного Отца». Элис понимает это, и конечно же все это всецело подразумевается.

«В чем же секрет его проницательности?».

Он видит, что все мы безумны, что нет четкой границы между нормальностью и ненормальностью – это просто семантический вопрос.

После того как Джойс уходит в компании единственного критика хип рока из Детройта, Элис решает почудить и подбросить рыбью голову со своей тарелки под дверь Марка Вулмана, и в тоже самое мгновение он идет на цыпочках босиком в коридор. Через 10 секунд раздается оглушительный грохот. Майк Ремси падает со своего кресла, распахивает дверь и шагает в коридор. Там, две юные девушки, которые вились вокруг отеля весь день, опознали мистера Купера. «Эй, Элис», обращаются они. «Можно нам подойти и поговорить с тобой?». Их мать, которая закончила работу в кафешке на нижнем этаже, на этот раз вместе с ними.

«Я хочу твой автограф, дорогой», это старшая из них с персиковыми грудями требует с носовым акцентов выходца с Верхнего Среднего Запада. И другая, тоже начинает капризничать, «Дай мне авто….»

Элис пьян. Он смотрит на рыб пираний окружающих его, щипающих его, они готовы оторвать ему руки. Внезапно, он смотрит им в лицо, наклоняется в их сторону на своих каблуках как вооруженный бандит, и в одно мгновенье скидывает свои штаны и жокейские шорты, качается и извивается перед ними, вялый, маленький, тараканий член супер звезды.