Сделать категоричное заявление. Я считаю, что народ занимается этим, потому что это является последней формой бунта против общества. Любой, кто поклоняется дьяволу, слишком тяжел для меня – если ты действительно веришь в это, то для меня это слишком круто. Я не хочу слышать об этом. Быть может, что это мое убеждение. Я считаю, что большинство обращается к теме сатанизма так, шутки ради. Я думаю, что в этой жизни творится гораздо больше реального зла.

Забавно, только вчера я посмотрел три ужастика, в которых примерно 60 человек было убито ужасными способами. Прошлой ночью, я вышел на Пикадили Циркус и увидел как какой-то парень раскроил себе башку попав под машину. Я был в ужасе от этого. Этот парень не погиб, просто кто-то сзади подкатил к нему и сбил его. Все было в крови, и я пришел в ужас от этой реальности. Когда ты становишься свидетелем настоящей уличной драки, она не похожа на телевизионную драку в телесериале Magnum. Когда ты видишь, как кто-то разбивает себе нос и кровь бьет фонтаном. Вот что гораздо больше беспокоит. Не думаю, что найдется такой фильм, имеющий что-то общее с реальностью. Прошлый вечер был куда более ужасающ, чем все три просмотренные мной фильма. Не думаю, что кинофильмы или то, что я творю на сцене можно назвать анестезией против насилия. Я разговариваю со своей дочерью (она у меня совсем маленькая, ей 5 лет). Я всегда прошу ее никогда не бояться того, что творится на киноэкране. Можно смотреть фильм “Полтергейст”, фильм с участием Джесона, фильм с Майклом Майерсом, “Резню техасской бензопилой” и при этом помнить, что это всего лишь фильм и что эти люди – актеры. Вы заплатили за то, чтобы они сыграли свою роль и это смотрится жутко и реально. А мы сидим перед телеэкраном и ужасаемся: “Что за жуть!”. Я уже сказал о том, что настоящая жуть – это новости. Я говорил это вспоминая улицу, настоящую улицу. Так что моя дочка может сидеть, смотреть и не бояться ничего того, что творится в фильме. Я говорил об этом даже со сцены. Не стоит бояться каких-то сценических фокусов или театральных эффектов. Бойтесь то, что действительно может случиться. Когда вы видите, как на улице кто-то достает нож или пистолет, вот когда вы убегаете от этого, потому что это реальность.

Нет. Я гуляю постоянно, я вовсе не боюсь выходить на улицу. Улица совсем не пугает меня. Я еще не настолько туп. В Детройте есть кварталы, куда бы я не пошел после 8-ми часов вечера, я не идиот (смеется). Мне нравятся все остальные кварталы. Вот в Лос Анжелесе, я не пошел бы в район Barrio без компании из 25-ти парней (смеется) У нас у всех есть безопасные районы. Я бы ни за что сейчас не полетел бы на Средний Восток. Было бы глупо американцу делать это. В Баррио больше банд, чем где бы то ни было. Я думаю, что они не хотят беспокоить меня, в противном случае, я бы нарвался на неприятности.

Нет, потому что я считаю, что есть такие фильмы как “Пятница 13-тое”. За три недели проката этот фильм принес прибыль на 21 миллион даллоров, а это значит, что этот фильм стал фильмом № 1 в стране. И не появилось ни одного серийного убийцы делающего свое дело. Я считаю, что 99,9% людей понимают, что это всего лишь кино. И если одна десятая процента не понимает этого – так или иначе, мы знаем, что они не понимают. Мы знаем о том, что они сидят дома с газетными вырезками наклеенными на стену и просто ждут, но как нам распознать этих людей? Это те типы, которые готовы войти в кафе Макдональдс с дробовиком и пристрелить 12 человек. И ничего с этим уже не поделаешь, это безумие. Но я не думаю, что они стали такими, посмотрев эти фильмы. Думаю, что они уже были такими. (смеется) Не знаю, как избавится от этого, но я должен заниматься избавлением.

Ха?

Нет, они не забывают, они помнят самые первые вещи. Они помнят змею, и если я несу в руке сумку, значит, в этой сумке должна быть змея?

Понимаешь, я больше не пытаюсь превзойти свой рассвет. Я хотел бы превзойти его только одним способом, за счет тех, кто покупает мои альбомы, слушает музыку и ходит на мои концерты для того, чтобы испытать возбуждение. Понимаешь, не думаю, что нам когда-то хотелось политически или духовно повлиять на людей. Как я уже сказал, понимаешь, тогда мы были действительно невероятными, понимаешь, достойными внимания прессы. Мы были группой попавшей на страницы журнала Time. Я не знаю каким будет следующее значительное событие, но вот обложка журнала Time. Но я так и не увидел ее, нового Бинга Кросби или еще кого-то, который был готов уничтожить нас, парнкй в кожаных куртках. (смеется)

Думаю, что я всегда пытаюсь объяснить свою позицию. Вот когда я даю интервью. Это можно сравнить с терапией, потому что я сижу и понимаю, что говорю о самом себе, говорю о том, что творил Элис. Частенько я говорю что-то, а потом думаю, что я никогда бы не додумался до этого в разговоре со своим психиатром. Ты приходишь к психиатру, а у того никогда не бывает одного верного решения, о котором он позволил бы тебе говорить. Так что, я достаточно часто занимаюсь этим в интервью, я говорю, и очень часто заканчиваю разговор тем, что дает мне какое-то объяснение. Иной раз, я иду на интервью с одной идеей, которая должна классно выглядеть и когда народ спрашивает: “Почему?”. Я отвечаю, что не знаю. Просто это должно классно выглядеть. Я не знаю почему, а они говорят: “Это должно произвести эффект!”, на что я отвечаю: “Мне все равно. Это будет классно”. А потом я сижу и рационализирую, сижу и думаю: “Знаете, а ведь это также произвело впечатление на людей!”. Иногда, я смотрю на это и думаю: “Быть может у меня не получилось так, как я этого хотел, но по крайней мере, публика на это отреагировала”. Так что я не так часто рассматриваю свои действия под микроскопом…

Конечно, я встречался со всеми, я был соседом группы Monkeys. Я жил рядом с Мики Долензом! Мы были соседями.

Понимаешь, мы с Мики словно играли в одной бейсбольной команде, на самом деле, все музыканты Monkeys играли в бейсбольной команде. И это забавно, потому что большинство этих парней в настоящей жизни были куда безумней меня. Они были отображением этого очень милого имиджа, и очень часто, я видел их в гораздо худшей форме по сравнению со мной, когда они выходили из бара. Они отрывались покруче меня. Если бы их поклонники тогда увидели бы их, то они ни за что бы, не поверили! (смеется).

Мы дотошно относились к маркетингу. Нам нравилось попадать на страницы прессы. Мы надеялись повлиять каждой публикуемой фотографией. Когда мы подписали контракт с лейблом Warner Brothers, они сказали, что теперь они занимаются нашей рекламой, на что мы им ответили: “Почему бы вам ребята не остаться дома? Просто дайте нам денег на рекламу, и позвольте нам делать свою собственную прессу”. И они согласились с нами. Мы самостоятельно оформляли обложки альбом, делали все сами. Потому что мы знали как продавать Элиса Купера, а они не знали. Они рекламировали Рода Стюарта, продавали тех или иных парней, это была их работа. Когда пришла очередь продать Элиса Купера, мы сказали: “Мы хотим все сами контролировать!”. Я говорил: “Это мы изобрели этого парня, мы изобрели его слова, почему он говорит все это”. Я знаю Элиса, и за миллион лет я не смог бы объяснить тебе почему Элис не должен носить это или почему он не должен был появляться на какой-то конкретной фотографии, но я сам совершенно четко знаю, что ему не следует делать.

На сцене? Только не на сцене. Нельзя только совершать что-то дьявольское. Чтобы сделать что-то жуткое, иногда в противовес этому, ты должен сыграть что-то здоровое. Только посмотри на имя Элиса Купера, это крайне положительное имя.

Да, я и не чувствую себя таким благотворным (смеется). Я думаю, что после разговора со мной, ты уже понимаешь, что это не просто рок-н-ролльная группа. Я также относился к группе Seig Seig Sputnik. Я чувствовал, что в этих парнях что-то есть, что у кого-то в этой организации был генеральный план. Я плохо знаком с ними. Прошлой ночью, я встретился с одним из парней, Джоном, кажется.

Да, Нил, Деннис, Кен и я только что сделали несколько записей в доме Нила. У Нила есть подвальная студия. У них было готово несколько песен я записал вокал, Кен сыграл на гитаре, Нил и Деннис на барабанах и басу. Они играли в группе Blue Oyster Cult.