Я отдохнул и теперь занимаюсь делом. Как раз этим и занимается Слеш, Guns n’ Roses выпускают по альбому каждые 4 года, и Слеш говорит: “Мне надо пойти чем-то занять себя”. У меня было 2 больших проекта, уже готовых проекта, и на их развитие необходимо затратить еще какое-то время. Я просто сказал: “Пора начинать работать”. Все началось после того как я увидел Rolling Stones и понял, что я хочу от них только одного, чтобы они записывали свои хиты и играли на концертах также как на пластинке. Мне предложили поехать на гастроли со Scorpions, и я ответил: “Это будет замечательная программа. У обеих групп большая история и множество хитов”. Я собрал свою группу и мог правильно исполнять старые песни. На этом турне мы делаем ставку на театр, наша основная задача – удовлетворить потребности нашей публики. Мне нравится, когда зрители просят сыграть Eighteen и Teenage Lament, даже не запланированные песни. Я понял и собрал тех музыкантов, которые смогли бы сыграть с другими музыкантами, до этого мне было трудно играть Poison, так как у меня не было подпевающих музыкантов. Я не хотел зависеть от фонограммы, так что мы выбрали классно смотревшихся ребят, с прекрасной позицией, музыкантов которые умеют петь.

Мы определенно сломали каноны какой должна быть группа. Группа должна была иметь определенный облик, и не дай бог если делалась ставка на театр. Мы говорили: “Мы хотим развивать свое направление так далеко, что либо мы превратимся в посмешище, либо станет одной из популярнейших групп”. Мы очень легко пришли к театру, для нас это было проще простого. Мы тратили 90% своего времени на музыку, вот откуда родились такие классические песни. Если ты не можешь поддержать театр музыкой, то ты станешь всеобщим посмешищем.

Конечно, нет. Я относился к сцене как к чистому холсту. Если надо озвучить такую лирику как Welcome To My Nightmare, тогда тебе придется играть ее. Пусть публика увидит о чем ты говоришь. Мне трудно идти на сцену и отказываться от театра. Это естественно для меня.

Нас критиковали за это, потому что публика только смотрела, но не слушала. Мы смотрели по сторонам и говорили: “Кто может сравниться с нами? Мы лучше будем также хороши как The Doors и Led Zeppelin”. Когда ты покупаешь альбом, ты не получаешь шоу. Когда альбомы оправдывали самих себя, театр был всего лишь глазурью на торте, – и это была тонкая глазурь. Тогда всех сравнивали с Элисом, а нас самих ни с кем не сравнивали.

В основном мы играли песни Yardbirds и первые песни The Who. Первые английские группы, о которых никто ничего не слышал. Такие коллективы как Them. Мы выбирали с альбома Them мало известные дорожки и играли эти песни. На этих песнях мы учились играть.

Нет, тогда уже сформировалась группа Alice Cooper. Мы написали все те безумные вещи которые попали на альбом Pretties For You. Такие бесчувственные вещи. Френк послушал в своей гостинной как мы играем все эти песни с Pretties for You, все 20 песен, в каждой было по 35 изменений ритма. И наконец он сказал: “Если бы мне было нужно написать вашу музыку для своего проекта The Mothers, я не знал бы как это сделать. Мне совершенно не понятна размерность вашей музыки. И мне все это нравится”. Запаа лишь сделал нас самонадеянными. Френк подписал с нами контракт потому что мы были фриками, и ему это нравилось. Я подружился с Френком. У нас было похожее чувство юмора, но я совершенно не ожидал, что он возьметься продвигать нас. Он любил нас, потому что все остальные нас просто ненавидели. Когда же за нас взялся Боб Эзрин, он сказал: “Нужно что-то делать с вашей музыкой. Когда слышишь песню Элиса, не понятно, что это поет именно Элис”. Он стал нашим Джорджем Мартином. Мы 8 месяцев проторчали в амбаре в Детройте и заново учились, как надо играть, как надо правильно писать песни. В конечном итоге, мы выпустили Love It To Death. Наш первый платиновый альбом.

Да, но еще до “Заводного Апельсина” у меня была трость, цилиндр и грим. Нам нравилось это кинонасилие, когда никто не мог поранить себя. Мы не пропагандировали насилие, мы говорили: “Правда, на это весело смотреть?”. На наших концертах никогда не творилось никакого насилия, потому что зрители были захвачены нашим шоу.

Ничего. Ты можешь отрубить мне голову на анализ крови? Не думаю. Я не хочу быть бесконтрольным, мне не нравятся гонки по русским горкам, так как сам я бесконтролен. Я не фанат контроля, просто мне не нравится быть бесконтрольным.

Мы очень долго были вместе, мы выпустили вместе два популярнейших альбома School’s Out и Billion Dollar Babies, и группа просто сдулась. Они говорили: “Нам ни к чему носить все эти шмотки на сцене. Нас достал этот грим. Мы должны больше походить на Pink Floyd”. На что я им ответил: “Ребята, сейчас весь мир у нас на ладони. Им нравится все, что мы делаем. Главное, что мы заставили публику обратить на нас свое внимание”. Они меня не слушали. Один хотел быть Джорджем Харрисоном, а другой хотел стать… У всех были свои собственные песни, и им надоело, что я постоянно находился в центре внимания – но они сами не давали никаких интервью! Я вставал в 7 утра, давал по восемь интервью пока они еще спали, а они потом удивлялись, почему это обо мне столько пишут. У меня были разногласия со всеми музыкантами, но я не хотел распада. Я говорил: “Чем бы вы не собираетесь заниматься, я лично собираюсь продолжать работать под именем Alice Cooper. Мое следующее шоу будет еще грандиозней, еще более театральным. Я забираю все свои деньги из банка и вкладываю все в следующий проект”. Я сделал шоу Welcome To My Nightmare и ни о чем не жалел. В конце концов, это была моя самая значительная работа. На репетицию того шоу ушло 3 месяца, но потом мы гастролировали 2 года и это было самое грандиозное рок шоу.

После Nightmare, я был очень сильно измотан и превратился в законченного алкоголика. После двух лет гастролей, я перегорел. Я впадал в депрессию только от одного вида сценического костюма Элиса Купера. И для того чтобы напялить на себя этот костюм, мне надо было накачаться виски. Я не смог бы отделить себя от костюма, музыки, грима, провести черту между шоу и самим собой. Под конец гастролей, я просто спрятался. Я был настолько болен алкоголизмом, что чуть было не умер от алкогольного отравления. Но никто даже не подозревал об этом т. к. я мог пить сутками и при этом никогда не заговаривался, никогда не спотыкался. Но вот в душе, я умирал, утром, я блевал кровью. Я лег в больницу, бросил пить, вышел и записал альбом From The Inside, а через год снова начал пить. Потом, в течение следующих 4-х лет я записал 4 альбома, я совершенно не помню, как записывал их. Я не помню гастролей, ничего не помню. В конечном итоге я вылечился и вернулся с туром “Кошмар Возвращается” и чувствовал себя великолепно. Я почувствовал себя здоровым и сказал: “Давайте разорвем этих металлистов!”.

В большинстве хард рок/альтернативных групп, если начать изучать концепцию их пластинок, то увидишь Led Zeppelin, Kiss, Aerosmith и Alice Cooper. Молодые учились у этих групп. Многие современные группы считают нас своими отцами. Когда они джемуют с нами, их охватывает какое-то благоговение, тоже случилось бы и со мной, если бы Beatles позвали бы меня на свою запись.

Эта группа – мои большие поклонники, но мне не нравится такое заявление. Они пропагандируют антихристианство, антимораль. Я же совершенно другой. Я считаю свое шоу – развлечением. Я постоянно твержу о том, что считаю себя неким прообразом Диснейленда. Я наводил шорох в 70-х, когда все было таким невинным. Теперь, это слишком разрушительно. Не думаю, что группа Alice Cooper была такой уж разрушительной. Мы всегда выступали против этого.

Мы увлекались Yardbirds, но не самим блюзом. Нас увлекала веселая, психоделическая сторона Yardbirds.

Мы смотрели, как все остальные принимают наркотики и говорили: “Alice Cooper – это настоящая американская группа. Мы должны пить пиво, мы должны делать все то, что они не ожидают от нас”. Если честно, то мы просто шутили. Мы предпочитали идти домой, смотреть футбол, есть пиццу, потом идти на вечеринку и принимать наркотики. Мы были истинными американцами.

Очень многие не так поняли мое появление на Hollywood Squares. Я был ребенком поколения телевиденья. Я жил дневным телевиденьем. Пить пиво и смотреть Hollywood Squares было такой же неотъемлемой частью Элиса Купера, как и шинкование кукол. Когда меня попросили поучаствовать в Hollywood Squares, я ответил: “Я буду таким необычным гостем на этом шоу, что я просто обязан принять ваше предложение”. Я сделал это в качестве прикола, но никто не понял этой шутки. Я участвовал в этой викторине всего три раза, а во всех рок энциклопедиях говорится: “Элис оставил музыкальный бизнес, для того чтобы стать постоянным гостем на Hollywood Squares”. Я сделал это, потому что посчитал, что было бы забавно принять это предложение. Мы выступали в Лас Вегасе, но все группы играли в Вегасе. Пресса писала: “Элис едет в Вегас”. Конечно, потом тоже самое произошло с Led Zeppelin. Когда наступила эпоха диско, рок-н-ролльные радиостанции перестали гонять рок-н-ролл. Когда я выпускаю новый альбом, они крутят только одну мою балладу. У меня вышло пять баллад ставших хитами, но все твердили: “Элис попсеет”. Мы играли в Вегасе, и исполняли 99% убойного рока, и одну единственную балладу, но пресса твердила: “Элис попсеет и играет в Вегасе”. Чем еще тогда запомнилась телепередача Hollywood Squares, родители возненавидели меня. Родители забывали о подростках только вечером сидя у экранов телевизоров, а я светился на том самом экране. Они просто не могли избавится от Элиса Купера.

Больше нет такого понятия как “художественное развитие”. Когда наши альбомы выходили на лейбле Warner Brothers, мы многие годы развивались вместе с ними, на протяжении 10-ти, 11-ти альбомов. Теперь у групп нет шанса, и я не знаю. хотят ли они этого шанса. Группы хотят только одного – поскорее срубить денег, вот их единственная цель.

Такие группы как Soundgarden могли бы играть на сцене еще 20 лет.

Я вернулся еще более сильным и сказал: “Это Элис Купер, я собираюсь наступить вам на горло, и это вам понравится!”. Новый Элис Купер был куда более доминирующим, он больше не играл роль жертвы. Он взял зрителей за горло. И сегодня я сохранил такой подход. Когда ты придешь посмотреть на меня, я завладею тобой.

Это так депрессивно. Когда произошел этот бум гранджа, я сказал: “Я хочу отправить все эти группы в Диснейленд и оплатить все расходы. Просто поразвлекайтесь там недельку, о кей?”. Они боялись, говорили что все плохо, мы все погибнем. Рок-н-ролл – это музыка кулачного боя, это не букашка какая-нибудь, которая крутится и твердит: “Не раздавите меня”.

Теперь рок совершенно лишен бунтарства. Рок – национальная музыка. Через 10 лет Лас Вегас станет Бранстоном рок-н-ролла. Когда все старые звезды умрут, кто поедет в Вегас? Все группы 70-х. Публика соберется поехать в Вегас, чтобы посмотреть на Chicago и Emerson, Lake & Palmer. А род Стюарт будет следующим френком Синатрой.

От нее никуда не денешься. Я испытываю ностальгию по некоторым группам. Я ездил в Лас Вегас для того, чтобы взглянуть на The Four Seasons. Тогда, мне нравилась такая музыка. Просто не возможно убежать от ностальгии. Только безумцы избегают ностальгии. Я вспоминаю многих людей.

С таким же успехом можно взять бритвенное лезвие и вскрыть себе вены. Если кто-то вбил себе в голову, что надо играть свою старую музыку, тогда им не место на этой сцене. Как только люди покупают твою пластинку, они тем самым приобретают конкретный временной отрезок. Многие артисты могут заявить: “Мы ничего не должны своим зрителям”. Нет, должны. Вы перед ними в большом долгу.

Лучший концертный басист, которого я знаю. Деннис был сердцем группы Alice Cooper, лучшим музыкантом в группе. Мы писали наши песни на основе басовых партий Денниса.

Глен – самый старый в мире подросток-преступник. Глен Бакстон – это Holden Canfield.

Я встречался с Бобом буквально на прошлой неделе. Боб был гением за плечами группы Alice Cooper, и я уважаю его за то, что он сделал нас коммерчески успешными. Его можно сравнить с Брайяном Вильсоном, если нужно придумать какие-то музыкальные идеи.

Берни – не понятная для меня личность. Мы три года были с ним лучшими друзьями, мы были неразлучны. Он порвал со своей подружкой и не хотел ехать домой, он 3 месяца жил в моем доме для гостй и мы вместе сочинили альбом From The Inside. Он исчез по окончании работы над этим альбомом. С тех пор я видел его всего дважды.

Самый веселый человек, с которым я работал. Я всегда говорил о том, что у него тело Сильвестера Сталоне, а сознание – Джери Ли Льюиса. Если на меня накатывало отвратительное настроение, я звонил кену. Кен – приколист по жизни. Я слушаю наши старые записи, как он играл на альбомах Constrictor и Raise Your fist And Yell и считаю, что он был одним из лучших металлических гитаристов. Он оставил свой след.