Когда Элис Купер начал доводить родителей до истерии своими изрыгающими кровь, сносящими голову, таскающими змея сценическими подвигами, он был оригиналом в своем деле. Еще не было Оззи, не было Kiss, а о Мерилин Менсоне еще даже не помышляли. Выходки Купера принесли ему титул “крестного отца шок рока”, но он всегда с осторожностью убеждался, чтобы шока и рока было в меру. Самое удивительное, что недавно он выпустил бокс сет. The Life And Crimes Of Alice Cooper, песни представленные на четырех компакт дисках, очень часто крутились по классическому рок радио – I’m Eighteen, No More Mr. Nice Guy, Under My Wheels, School’s Out – список бесконечен. На это лето запланированы гастроли, и Купер нашел время для того, чтобы поговорить о своем наследии, своих взглядах на состояние современного рок-н-ролла, и почему ему так нравится гольф.

(смеется) Старые, белые, богатые республиканцы – именно их я ищу для того, чтобы пригласить на первое чаепитие. Потому что меня трудно не заметить там, с волосами до середины спины, и я спрашиваю: “Могу ли я, сразится с вами на деньги?”. Я не знал этого. Там где я играю в гольф, я встречаюсь со многими белыми, богатыми республиканцами, со многими волсатиками, со многими чернокожими, с большинством просто обычных людей. Все знакомые мне группы играют в гольф – Offspring, Metallica, Игги Поп, Лу Рид. “Простите, да, вы слышали обо мне, Лу Рид?”. Я вовсе не считаю игру в гольф таким большим позором, как это принято считать. И никто из нас не выходит на поле в клетчатых штанах.

Понимаешь, я не считаю, что рок музыка как-то кардинально изменилась. Я слушаю новые группы, даже Offspring, The Wallflowers – коллективы, которые мне очень нравятся, появляется очень много оригинальных вещей. В рок-н-ролле так много аккордов. У тебя есть множество аккордов, и в свет выходит 20000 альбомов. Время от времени появляются такие работы как альбом группы Jane’s Addiction, и ты говоришь: “Ух, ты. Что это было? Это было что-то необычное”. Возможно, Nine Inch Nails, малозаметный индустриальный рок. Критики разбивают все группы на категории и говорят: “Это индастриал, это современный индастриал, это мягкий индастриал”, - но все это рок-н-ролл. Другими словами, если группа появляется в наше время, что им остается делать? Шокировать меня или преподнести мне что-то новое? Не большой выбор.

Знаешь, я рад тому, что мне не 18 лет, так как я мучился бы пытаясь что-то придумать. Не важно, в каком направлении ты двигаешься, ты все равно с кем-нибудь да столкнулся бы. И мы тоже прошли через это. Когда мы начинали, еще в 1970 году, мы поняли что нам придется взять что-то у The Yardbirds и The Who, и что-то у Stones и Вестсайдской истории и кусочек Джеймса Бонда, у всех понемногу. Но меня это совершенно не напрягало. Тогда, мы придумывали нечто совершенно новое. Сейчас мне просто жаль новую группу, так как трудно найти свое собственное звучание. Не важно, что вы играете, вы будете звучать, и походить на кого-то. Если бы мне было 18 лет, и я играл бы в группе, то я попытался бы изобрести новый инструмент или что-то типо этого. Это все, что ты можешь сделать.

Я ценю то, что они делают, они занимаются театром. И я думаю, что публика понимает, что они платят по 25 баксов для того, чтобы увидеть шоу, и конечно, эти артисты пытаются дать им это шоу, я аплодирую им за это. Я ценю любого артиста, который занимается разработкой своего шоу, потому что такое встретишь не так уж часто. В основном, они просто говорят: “Мы всего лишь группа. Я хочу лишь только одного, – чтобы публика любила нас за наши песни”. Да, это легкий выход. С таким же успехом можно сказать: “У нас нет никаких идей, так что мы просто скажем, что мы всего лишь группа и мы честны по отношению к своей музыке”. Да, это мило. Эти слова можно перевести, как “у нас нет воображения, и мы действительно не желаем пытаться”. Думаю, что я только что увидел группу No Doubt. Такие группы как No Doubt, им определенно пришлось поработать над своим шоу, я очень уважаю их. У них есть музыка и великолепное сценическое представление. Меня это поражает. Любой артист который занимается этим – заслуживает моего уважения.

Я считаю, что в шоу Элиса чувствовалось чувство юмора. Думаю, что публика никогда не теряла своего чувства юмора. Хорошо, быть может одна десятая процента, воспринимала шоу всерьез. Я считаю, что большая часть публики идет с концерта Элиса Купера и говорит: “Это было весело”. Потому что ты всегда под занавес превращаешь это шоу в веселье. Не важно, что они проделывали с Элисом, если ему отрезали голову, а кровь летела на всех зрителей, под конец шоу Элис всегда выходил в белом цилиндре и фраке, конфетти, воздушные шарики, School’s Out. Все шли домой в хорошем, приподнятом настроении. Я никогда не огорчал свою публику. И это было частью нашей теории, – убедится в том, что мы развлекли зрителей и дели им понять, что все сделанное нами было сделано ради веселья. Мне никогда не хотелось оставлять их с негативными чувствами.

Я не знаю, так оно на самом деле или нет. Конечно, мы использовали театр для того, чтобы привлечь внимание публики. Меня это не беспокоит. Я считаю, что хитрость оправданна пока ее сопровождает музыка. Теперь я постоянно говорю группам об этом, они всегда спрашивают меня: “Послушай, мы хотим покрасится в зеленый цвет, ходить на сцене в вывернутых наизнанку платьях как бекон”. На что я им отвечаю: “О кей, хорошо. Да, дайте-ка мне послушать ваши песни”. А они мне в ответ: “Ну, у нас пока что еще нет песен”. А я: “Хорошо, если вы не хотите написать отличную песню о перевертыше, беконовом стриптизе, тогда не делайте этого”. Я всегда сравниваю это с ситуацией, если ты Деннис Родманн и ты получаешь 18 подач за игру, тогда ты можешь выкрасить свои волосы под шкуру леопарда. Если у тебя волосы цвета леопарда, и ты зарабатываешь по 2 очка за игру, тогда ты – посмешище. Если ты не можешь поддержать игру, не делай этого. Такой принцип действует и в музыке. Если ты хочешь заниматься театром, тогда тебе лучше подкрепить театр музыкой, иначе, ты долго не протянешь.

Нет. Потому что я знал, что шоу Элиса всегда несло в себе какую-то мораль. Элис делал плохие вещи, группа делала плохие вещи, и чего же он в итоге заслуживал? Он заслуживал быть казненным. И потом, что мы видим в конце? Он всегда возвращается на сцену в белом цилиндре и в фраке. Это вечеринка и все в зале довольны. Конечно, я считаю, что казнь всегда несла в себе какой-то смысл. Герой Элиса – злодей, и как бы он не старался уйти от этого образа, он так и не ушел от него.

Ну, мы никогда не отказывались от того, что мы делаем лучше всего, и мы берем лирику Элиса и оживляем ее на сцене. Элис Купер всегда будет играть тяжелывй рок. Мы ни на что больше и не претендуем, только на хард рок, и на тот факт, что мы оживляем лирику. И если ты собираешься исполнить такую песню как Welcome To My nightmare, то тебе лучше дать зрителям этот кошмар. А если публика приходит посмотреть на Элиса Купера, они хотят увидеть нечто конкретное, и в этот момент в своей карьере, я не собираюсь, что-либо менять. Я хочу чтобы зрители уходили, обсуждали шоу и говорили как здорово оно звучало и как все сочеталось вместе, и удивлялись: “как они сделали это?”, “Как Элис переходил отсюда, туда?. Минуточку, он был всего лишь клоуном? Каким образом он оказался в гробу?”. Для меня это очень важно.

Мы были неповторимы, никто не мог сравниться с нами, для нас не существовало границ. На репетициях мы обсуждали различные идеи, потом мы воплощали их в жизнь и публика реагировала. Потом, на следующий вечер, мы повторяли все сначала. Если зрители не реагировали, то мы отказывались от такого эффекта. Каждый вечер нам приходилось экспериментировать. И часто, то, что я задумывал проделать как шарм, абсолютно не срабатывало. А то, что получалось случайно, просто убивало аудиторию наповал. Вот так все и было. Каждый вечер. Ты просто все время оттачивал шоу до тех пор пока у тебя не получалось идеальное представление. Я отрабатывал все таким образом, что уже знал наверняка, в каком месте зрители засмеются, где закричат, где они вздрогнут, знал, в каком месте они будут шокированы. Меня это должно было веселить. И все получалось, не важно, где ты выступал, в Германии, Финляндии, Китае, каждый вечер они одинаково реагировали на определенные вещи.

Я был поклонником фильмов ужасов, и думаю, что было несколько таких фильмов, которые очень повлияли на меня. Картины, которые по настоящему напугали меня. Был такой фильм, который назывался “Карнавал Душ”. Теперь я смотрю его, и он совершенно не пугает меня, а тогда, он оставил неизгладимый след. Фильм, который назывался The Haunting, жуткая картина. Кстати, сейчас на него снимается римейк. Я никогда не боялся Дракулу. Я всегда считал его классным героем. И когда я придумал Элиса, то хотел, чтобы в нем было что-то от Дракулы, что-то от Джокера, что-то от Зорро – он был сумасбродным злодеем. Уже было так много рок героев, а мы хотели создать рок злодея. Очень странный факт, Элис мог исчезнуть за 2 недели и оставить после себя множество хитов. И чем больше хитов мы записывали, тем грандиозней было шоу на сцене, и тем лучше мы становились. И, в конце концов, мы стали очень популярны, и эту популярность просто нельзя было игнорировать. Думаю, что именно этот факт шокировал большую часть прессы, потому что пресса считала нас “проблеском на сковородке”. И прошло какое-то время, прежде чем пресса наконец-то сказала: “Ну, хорошо, эти парни ничего”.

Я думаю, что никто не будет спорить с тем фактом, что если ты приходишь на шоу Элиса Купера, то почти что каждая песня – это хит. Как бы это не казалось странным, необычным, с большим трудом можно удержать от того, чтобы не сказать: “О, Господи, я же знаю эту песню!”. У многих групп это просто не получается, потому что им некогда проанализировать историю. Можно пересчитать по пальцам группы с каталогом, состоящим из 25-ти альбомов. Нужно признать тот факт, что каждая песня – узнаваема, и что я сам пытаюсь сделать самое профессиональное шоу. Никаких отмен концертов. Мне наплевать на то, сколько человек сидит в зале, плевать. Где проходит сам концерт, что касается самой энергии, это будет самое рядовое шоу. И так 30 лет, я никогда не отказывался от этого. Именно преданность сцене заставляет меня продолжать работать. Если бы мне нужно было сесть и просто претворяться, то я никогда бы не сделал этого. Но когда я выхожу на сцену, мне плевать, кто играл передо мной, моя задача смести их со сцены. Многие не считают, что в музыке живет дух состязания, но я считаю, что это очень состязательная вещь. Я дружу со всеми группами, но я до сих пор, стараюсь смести их со сцены. Думаю, что это принцип рокеров старой школы, но такая школа до сих пор работает!