Журнал Venue 7.07.2000г.   автор: Robin Askew

 

Шок рок Супер Звезда Элис Купер

 

Сын священника, 52-х летний Винсент Фурньер впервые превратился в больного трансвестита Элиса Купера в конце 60-х, обещая «в одиночку воткнуть трость в поколение любви». Но все началось с великолепного триумвирата альбомов: Killer, School’s Out и Billion Dollar Babies вышедших в период с 1971 по 1973, когда группа превратилась в продающего платиновые диски монстром и основной мишенью нападок для американского религиозного права, и все благодаря театрализованному шоу которое объединяло электрический стул, гильотину и змей. После амбициозного турне 1975 Welcome To my Nightmare, Элис начал медленно скатываться в алкоголизм и безумие, в результате он оказался в психушке, прежде чем сделать памятное возвращение, пик которого пришелся на попавших на вершину альбомных чартов диска 1989 Trash. Его влияние чувствуется повсюду, от панк рока до мириада претендентов на его трон, таких как Мерилин Менсон. Но никто из них пока что не написал такие же хорошие песни как Only Women bleed, The Ballad of Dwight Fry, Under My Wheels, Cold Ethyl, I love The dead и конечно же School’s Out. Первый за 6 лет альбом Элиса Brutal Planet выходит сейчас на Eagle Records и 11 июля он выступает в зале Newport Centre, все билеты на шоу уже проданы. Мы, как Уэйн и Гарт, не достойны.

 

Brutal Planet, куда мрачнее и тяжелее, чем все твои прошлые работы. Как так вышло?

 

Я отправлялся со своим героем Элисом во множество разных мест. Я отправлял его в кошмар, в школу, как на альбоме School’s Out, провел его через психушку. На этот раз, я решил отправиться с ним в будущее. Каким Элис представляет себе будущее? Его представление отличается от моего. Мое представление о будущем гораздо более оптимистично. Виденье Элиса скорее в духе THX 1138. Это проблеск зашедшей в тупик мини утопии. Если бы я мог поговорить с Элисом, я бы спросил его: «Ну почему ты так думаешь?». И он ответил бы мне: «Посмотри, что случилось в Колумбайне, что творится в Косово, в Руанде. Посмотри на этот геноцид. Это разрастается по всему миру. Если так пойдет и дальше, то через 50 лет, мы все превратимся в разбойников с большой дороги». Это не простая тема, но вместе с тем, передо мной стоит задача, сделать эту тему развлекательной.

 

Это также очень современно звучащий альбом. Можно сделать вывод, что ты в курсе модных течений в хэви металле?

 

О, конечно, у меня нет желания записывать альбом в духе 70-х. Я не хочу двигаться в обратном направлении. Приятно быть легендой. Приятно быть признанным. Но я не хочу застревать на одном месте. Мне говорили, «Запиши второй Billion Dollar Babies, запиши второй School’s Out или Welcome To My Nightmare!». Но ведь я уже записал эти альбомы. Почему я хочу продолжать заниматься музыкой, когда существуют такие группы как Limp Bizkit и Роб Зомби? Ведь я соревнуюсь с этими ребятами, так что мой новый альбом можно назвать откровенным предупреждением, что Элис такой же сильный в своей музыке, как и всегда. Я не собираюсь бросать вызов этим группам. Прикольно, потому что я смотрю по сторонам, как и остальные музыканты моего возраста – Стивен Тайлер из Aerosmith, Оззи Осборн, AC/DC. Они продолжают выпускать настолько хорошие пластинки, как и все что они когда либо делали. Мне не проведешь тем фактом, что если тебе 52 года, то ты должен двигаться в обратном направлении. Как и все остальные, я умею развиваться. Мне нравится увлекаться новым звучанием, но если не учитывать сам продукт, то это все тот же тяжелый рок Элиса Купера, гитарный рок.

 

Выходит, что тебе все труднее создавать такое сценическое шоу, которое шокировало бы людей?

 

Знаешь, я не пытаюсь шокировать. Я перестал шокировать публику в 1986 году, после турне Nightmare Returns. Тогда, я увлекся модными, ужасными вещами, и это было забавно, потому что, по большому счету, я считал фильмы ужасов – комедиями. Мое шоу было как жутким, так и забавным, я наслаждался им. Но потом, я действительно больше не пытался шокировать зрителей. Не думаю, что у меня получилось бы быть таким же шокирующим как телеканал CNN. Реальность куда более шокирующая, чем разрабатываемая мной любая фантазия. Так что шок для меня умер. Но мне до сих пор приходится развлекать зрителей. Если ты собираешься рассказать им о Жестокой Планете, тогда тебе придется дать им эту самую Жестокую Планету.

 

А у тебя никогда не возникало в голове такой идеи, которую ты посчитал бы слишком извращенной для того, чтобы выносить ее на суд зрителей?

 

О, даже у Элиса есть границы. Я никогда не увлекался политикой, если не считать песню Elected. Но это была чистая сатира. Я никогда не увлекался ничем религиозным, потому что для меня всегда существовали некие границы.

 

А разве это не ты раскраивал живот женскому манекену и выбрасывал младенца?

 

Знаешь что, я никогда не делал этого. Все продолжают распускать об этом слухи, а я спрашиваю: «На каком это было шоу?». На нынешнем шоу мы исполняем песню Dead Babies, но мы подготавливаем зрителей. Они видят детскую коляску, видят Элиса и говорят: «О, Боже, что же он будет делать дальше?». Он хватает медсестру и запихивает ее в автомобильный багажник, и остается один на один с этим малышом. Но когда он вынимает из коляски младенца, все видят, что это двухголовый ребенок. Одна голова – голова собаки, а вторая – голова ужасного мутанта. Это вовсе не младенец. Это чудовище. Мне нравится обманывать публику, когда они думают об одном, а в результате получают совсем другое. В 70-х было так легко шокировать зрителей только одним именем «Алиса Купер». Тогда, на сцене играли только такие группы как Buffalo Springfield, The Doors и The Iron Butterfly. Когда же на сцену выходил Элис Купер, то у публики была такая реакция: «Минуточку, это же 5 парней и они все измазаны гримом и почему все считают, что они не голубые. Разве такое возможно?». Мы были контрастным экспонатом, они все так считали, но мы были другими. И, конечно же, в 70-х, это было шокирующее сценическое шоу. Не думаю, что сегодня оно было бы столь шокирующим.

 

Однажды, тебя чуть было не повесили на сцене.

 

Почти. Мне пришлось разучивать все сцены убийства – повешенье, гильотина и все остальное, я узнавал секреты у голливудских каскадеров. Для этих парней это была работа которой они зарабатывали себе на жизнь. Всегда существовала опасность, если что-то не получалось. Как-то раз лезвие гильотины остановилось от моей головы в 6-ти дюймах. А это лезвие весит почти 200 килограмм. Если бы я оказался в неправильном месте в неверное время, все могло бы закончится очень плохо. Так что на каждом концерте существует небольшая опасность.

 

Когда ты смотришь фильм Spinal Tap, ты смеешься или плачешь?

 

(смеется) Послушай, мой реквизит прошел проверку. Поверь мне, на меня работают ребята которые занимаются исключительно проверкой оборудования. Но я гарантирую тебе одно – все металлические и театрализованные группы найдут для себя что-то похожее в этом фильме. И когда я отрабатываю это шоу, то говорю: «У этого шоу огромный, случайный потенциал. Если что-то не получается и я застреваю там, мы должны продолжать играть ради прикола». Я всегда говорил музыкантам группы и дорожной команде: «Если произойдет что-то не предвиденное, мы обойдем, это и сыграем шоу как комедию».

 

Ты обвинял Мерилин Менсона в том, что его увлекают внешние атрибуты, и он забывает о сущности.

 

Я говорю об этом многим группам. Все время твержу им: «Если вы собираетесь поддерживать энергию, не верьте в то, что это можно сделать за счет визуальных эффектов. Потому что это под силу любому. Вы должны подкрепить эти эффекты музыкой. Вам прежде всего нужно смотреть в корень». Мы все время учились этому. Изначально мы делали ставку на визуальные эффекты. И я должен признаться, мы уступали многим группам. Но мы стали очень хорошей группой. Мы тратили 90% своего времени именно на музыку. 

 

Джон Лайдон утверждает, что знает слова всех песен Элиса Купера и считает Killer вашим лучшим альбомом. Этот факт удивляет тебя?

 

Знаете, это очень смешно. Я считаю, что мне отведена странная честь, быть единственным человеком на планете, который нравится Джону Лайдону. Не думаю, что я совершил нечто особенное для того, чтобы заслужить это. Он видел мое шоу и понял, что оно было наполовину издевательским и наполовину серьезным. Меня очень поразил тот факт, что Sex Pistols выходили на сцену и говорили: «Мы – отбросы». Мне это понравилось. Мне их слова показались освежающими. «смотрите, мы отбросы забирающие ваши денежки». Я тогда подумал, «Веселые ребята. Надеюсь, что народ поймет это».

 

Это правда, что Гручо Маркс, Мэй Уэст и Фред Астер бывали на твоем шоу?

 

Да, ничего не зная о рок-н-ролле, все они считали это шоу бизнесом. Ты стоишь на сцене, огни рампы направлены на тебя, перед тобой публика, что же ты должен делать? Эти люди 60 лет проработали в этом бизнесе. Что они только не повидали на своем веку. Это нисколько их не беспокоило. Репортеры расспрашивали Гручо о шоу и он им ответил: «Элис – последняя надежда водевиля». Для меня его слова были величайшим комплиментом, сам факт, что Гручо оценил мое шоу как водевиль. Ведь шоу именно таким и было – такой хард роковый водевиль. Я понимаю. Тоже самое и Фред Астер. Я считал его одним из величайшим актером всех времен. Он посмотрел мое шоу и сказал: «Да, в этом шоу есть свой ритм, свинг». Мне это нравится. Подобный комплимент для меня это как похвала Beatles, «великая песня».

 

В 60-х, ты дружил с Джимом Моррисоном, Кейтом Муном, Джими Хендриксом и Дженис Джоплин. Почему же ты выжил, а вот они нет?

 

Все очень просто. Мне повезло, я родился с логическим мышлением. Эти ребята были для меня такими старшими братьями. Я был самым молодым в квартале. Я с ними пил. Они разрешали мне приходить к ним на рекорд сессии. 30 лет тому назад Джими Хендрикс познакомил меня с моим будущим менеджером. И все они умерли пытаясь жить жизнью своих героев. Именно этим все они похожи. Все они умерли в попытке сымитировать ту жизнь, которой они жили на сцене. Когда Мик Джаггер выходит на сцену, он становится круче в 10 раз. Он становится ТЕМ САМЫМ Миком Джаггером, верно? Но в жизни, ты не должен продолжать жить своим сценическим персонажем. У меня получилось оставить Элиса на сцене. Элис может делать все что он захочет в течение 1,5 часов, и он не имеет права отправляться домой вместе со мной. Перед Элисом стояла задача: пойти и поиграть в гольф, ходить по магазинам, сниматься в рекламе, если угодно, но нельзя было приносить его на сцену.

 

Ты и в правду играл в гольф с Геральдом Фордом?  

 

Гм, я играл с ним на одном турнире. Я играл со всеми этими ребятами. До 30 лет, я ни разу в своей жизни не взял в руки гольф клуба. Я родом из Детройта. У нас там было только три вида спорта: бейсбол, футбол и угон автомобилей. Я считал гольф самой прогрессивной игрой. Я спрашивал: «Кто хочет играть в гольф?». Но однажды мне так надоели гастроли, и у меня был старый ирландец, светотехник, который играл в гольф. Я сказал, «Я сделал бы что угодно только, чтобы вырваться из номера этого отеля!». И я вышел на корт, взял в руки гольф клюшку, и загнал мяч прямо в лузу. И «заболел» этой игрой. В прошлом году, я победил в Аризоне на 13-ти турнирах. 

 

В Америке, тебя до сих пор достают религиозные организации?

 

«Религиозное Право» - очень интересная группировка. По большому счету, тебе приходится уживаться с этими людьми. Я – христианин. Мне постоянно приходится говорить людям о том, что я христианин не похожий на тех христиан, которых вы видите по телевизору. Потому что, очень часто, эти телевизионные проповедники безумнее, чем все кого я когда-либо встречал. Они – настоящие психи. И они порочат христианство. У меня до сих пор много проблем, и все из-за этого «Христианского Права». Похоже они считают, что все что не подчиняется Лоуренцу Уэлкоту, является смертным грехом. Я так не считаю, пусть любой человек послушает тексты моих песен и попробует найти в них что-нибудь поддерживающее Сатану.

 

Ты и Лемми – оба сыны священников. Ты никогда не сравнивал ваши «жизненные опыты»?

 

(смеется) Знаешь, мне бы хотелось сравнить, но у меня катастрофически не хватает времени на общение с ним. Он пашет больше нас, в это трудно поверить. У меня такое чувство, что Лемми гастролировал ВСЕГДА!!!

 

В школе ты специализировался по журналистике. Помогает ли тебе это в общении с прессой?

 

Я изучал журналистику. Я столкнулся с этим особенно тогда, когда я впервые приехал в Англию. Я понял, что английская пресса совершенно особенная. Мне очень нравятся такие журналы как Sun и Mirror, потому что они – профессионалы своего дела. Если мне надо выбрать для себя что-то для чтения: Статью о законах налогообложения или статью с заголовком «Мальчик родился с лицом собаки». Я знаю, что я для себя выберу. И это идеально подходило Элису Куперу. Я рассказывал им все то, что они хотели от меня услышать. Я говорил: «Ребята, это повысит тираж вашей газеты». И они на все 100 понимали меня.

 

Ты всегда был более успешным артистом в Европе, чем в Америке. Почему же?   

 

Если мы продавали миллион пластинок в Америке, то мы продавали два миллиона того же альбома в Европе. Нужно помнить, что Англия приняла нас еще до Америки, на очень большом уровне. Когда мы приехали сюда, то были этаким большим, американским Франкенштейном – мы были воплощением всего плохого, и хорошего что было в Америке. И британцем это очень понравилось. Им понравилось наше издевательское чувство юмора. Они поняли все эти голливудские трюки. Я всегда с преданностью относился к британцам, потому что они сами всегда были всецело преданы нам. Я знаю Лондон лучше, чем Нью-Йорк, я столько раз бывал в этом городе.

 

Начало 80-х было странным временем для твоего алкоголизма, все эти «странные» альбомы и появление почти на всех игровых шоу. Как ты сам сейчас оцениваешь тот период?

 

В карьере каждого артиста есть какие-то неожиданные повороты. Конечно, подростком ты говоришь: «Я хочу себе большой особняк, Роллс Ройс, хочу модель подружку и пластинку № 1 и я хочу быть алкоголиком…. Эй, минуточку, ну-ка, отмотайте-ка назад. Я хочу быть алкоголиком? Нет, не пойдет!». Ты не можешь сказать, что же ждет тебя в будущем. Ты получаешь удар с неожиданной стороны. Ты понимаешь, что можешь превратиться в наркомана, если что-то вколешь себе в руку, но вот когда ты просто выпиваешь с парнями, ты не понимаешь, что эта выпивка может стать частью твоей жизни и что достаточно скоро алкоголь станет для тебя твоим лекарством. И конечно именно алкоголизм, это единственное чего бы я постарался избежать, сейчас, говоря об этом в ретроспективе. Вот все остальное в своей карьере я не стал бы менять. Даже альбомы. Думаю, что в период диско, я остался самим собой, потому что меня не сломала эта мода. Я продолжал выпускать хард роковые альбомы. Не смотря на то, что мои пластинки не продавались, мы сами не продавались. Мы говорили, «Эй, смотрите эта мода на диско пройдет, и произойдет возвращение к тяжелому року». Что и случилось.

 

Люди до сих пор подходят к тебе на улице со словами: «Мы не достойны!»?

 

О, сколько раз в день? 20? И я всегда отвечаю им: «вы что, и в самом деле считаете, что сегодня я впервые услышал от вас это?». Этот слоган теперь будет преследовать меня вечно. Но и прекрасно. Я мог бы смириться с гораздо худшими вещами.