Журнал Uncut (Англия) 2005г. 

Элис Купер о фильме Psycho (1960)

(режиссер – Хичкок)

Элис – «Я отправился со своими родителями на Psycho в «кинотеатр на колесах», когда я учился в восьмом классе. Этот фильм кардинально отличался от остальных ужастиков, которые я на тот момент уже посмотрел. Я привык видеть монстров на экране, но в Psycho чудовища не показывались, лишь подразумевались, и вместе с тем этот фильм будил ваши самые первобытные страхи. Чудовище живет в вашей душе, и именно это делает эту картину настолько кошмарной. Хичкок прекрасно умеет держать зрителя в напряжении. В первой части фильма он обращается с вами как Номан Бейтс (Norman Bates), но как только вы начинаете симпатизировать этому милому парню, вы обнаруживаете, что он опасен.

Надо помнить, что этот фильм был снят в относительно невинное время, и подвергся серьезной критике, впервые появившись на экране. Цензоры даже попытались вырезать сцену спускаемой воды в унитазе, потому что такого никогда раньше не показывали. И это была черно-белая картина, и именно это делало фильм еще более жутким. Все в Psycho великолепно – вплоть до сценария Бернарда Германга (Bernard Herrmann) выстроенный почти что на невыносимом напряжении. Когда сегодня я смотрю эту картину, она все еще способна напугать меня. Большинство современных ужастиков буквально напичканы спец. эффектами и ужас откровенно показан на экране. Современные детишки желают видеть своих монстров, а не представлять их. Сам ужас становится все более неправдоподобным. Поэтому вы вполне можете верить в существование Норманна Бейтса, что он жил, хранил труп своей матери на первом этаже своего дома, одновременно притворяясь ей. Можно ли назвать этот фильм шедевром Хичкока? Я думаю, что да. В плане ужаса, этому фильму просто нет равных».

Элис Купер об убийстве Джона Леннона

(где находился в момент убийства: В своем доме в Benedict Canyon, Beverly Hills)

 

Элис – «Меня удивила такая незащищенность Джона – даже не смотря на то, что он не любил, когда да ним кто-то ходил. В итоге, все знаменитости вооружились пистолетами. Затем мы поняли, что это никакой не заговор и разоружились.

Мы с Джоном когда-то были собутыльниками. Когда он поцапался с Йоко и обосновался в Лос Анжелесе. Я сыграл заметную роль в его «потерянном уикенде». Он был с Мей Пенг, своей постоянной спутницей в то время. Мне было интересно, а знает ли об этом Йоко, но я понимал, что это не мое дело, нас тогда заботило только одно – выпивка.

Джон всегда любил спорить с Гари Нильсоном, я же играл роль посредника, предотвращая драку. Если Джон говорил белое, то Гари парировал – черное. Если Джон говорил соль, Гари – сахар. Мы всегда говорили о политике. Он мог спросить мое мнение по какому-нибудь политическому вопросу, а я отвечал: «Джон, я политически некорректен и не умею говорить на эту тему. Моя работа – развлекать народ». Джон: «Хорошо, ну тогда ты должен «быть в теме»». А я ему: «О, Джон, хватит. Я собираюсь нажраться».

Джон Леннон действительно чувствовал угрозу. Дело Джона Синклера, движение «Белых Пантер» - я попал в гущу этих событий. Я спрашивал его: «Ты хочешь выйти на улицу с бейсбольной битой и драться с ментами?». Он отвечал отрицательно, и тогда я говорил: «Вот эти парни, ты же один из Beatles. Твоя песня имеет большую мощь и силу, чем твои политические заявления. Ты же не хочешь, чтобы тебя сравнивали с Джерри Рубинсом (Jerry Rubins)».

Он был музыкантом, верившим в любовь, а не в войну, и понимал, что может сделать многое своей музыкой, а не просто стоять на улице и сжигать флаги. Что он и сделал. Imagine имела больший политический резонанс, чем все, что он мог бы сделать с Джерри Рубинсом».