Интернет сайт Rock-n-Roll Universe     16.11.2005г.      автор: Nightwatcher

Интервью с Майклом Брюсом

(отрывки из интервью)

I’m Eighteen, The Ballad Of Dwight Frye, Under My wheels, Desperado, School’s Out, Billion Dollar Babies, No More Mr. Nice Guy. Что объединяет все эти песни, кроме того, что это часть самых популярных песен записанных оригинальной группой Alice Cooper? Эти вещи также объединяет тот факт, что все они были либо сочинены, либо написаны в соавторстве с гитаристом Майклом Брюсом. В то время как Элис был, и остается, одним из величайших фронтменов в длинной истории рока, нельзя забывать о том, что до того как появилось ИМЯ «Элис Купер», существовала группа Alice Cooper. Это был настоящий ансамбль, – в котором, помимо Элиса, играли гитаристы Майкл Брюс и Глен Бакстон, басист Денис Данэвей и барабанщик Нил Смит – которые стали звездами в начале 70-х, по ходу дела влияя на музыку и музыкальный стиль многих последующих групп. Не говоря уже о том, что они превращались в группу – грозу родителей. Это был союз музыкантов, которые, вместе с продюсером Бобом Эзриным, записали такие классические альбомы как Love It To Death, Killer, School’s Out, Billion Dollar Babies и Muscle Of Love. Даже сегодня, если вы пойдете на концерт Элиса Купера, добрая половина концертной программы будет состоять из песен написанных в этот временной период, факт говорящий о бессмертии музыки даже через 30 лет распада оригинальной группы.

С выходом нового CD выходящего ограниченным тиражом «The Second Coming Of Michael Bruce: Live & Re-Cooperated» и выпуска на DVD фильма Good To See You Again Alice Cooper, на котором представлены архивные концертные съемки оригинальной группы на гастролях тура Billion Dollar Babies в 1973, жизнь Майкла Брюса заметно оживилась. Недавно, мне выпала прекрасная возможность сесть с Майклом и взять длинное интервью, и поговорить не только о куперовских временах, но и о том, чем он занимался в последнее время, и что ждет в будущем одного из самых недооцененных авторов песенников рока всех времен. По ходу нашей беседы, у меня также была возможность оценить множество новых композиций, как законченных, так и черновых. На основании этого, могу сказать, что мистер Брюс не потерял былого мастерства спустя много лет после распада оригинальной группы.

 

Зачем надо было менять лирику для версии, попавшей на альбом Killer?

 

Майк - Ну, лирика не претерпела особых изменений. Возможно, Брайян Нильсон будет это оспаривать, но ведь я сочиняю много песен, если мы работали над чем-то с другими ребятами, или было нужно что-то изменить в одной из песен, я мог порыться в архивах Майкла Брюса и вырвать сердце одной из песен (смеется). Потому что тогда это было совершенно не важно. Так что, в конечном итоге у меня было множество песенных фрагментов. Обычно, я сидел в номере отеля, или же мы разогревались перед одним из концертов, и я начинал наигрывать разные фрагменты песен. Вот так и появилось начало Halo Of Flies. Какие-то отрывки с черновой лирикой. Так что когда мы начали работать над этими вещами, я просто клал все накопившиеся наброски в общий банк группы, показывал Эилу свои наброски, напевал какие-то мелодии, а потом он выбирал понравившиеся ему фрагменты. Но, что-то он мог забраковывать. Как, например, одну песню, «Мне нравится океан, тебе нравится море». Это был отрывок, и мы использовали мелодию, и немножко изменили лирику. Так бывало достаточно часто. No More Mr. Nice Guy была полностью готова, но у меня не было второго куплета. Он (Элис) переписал всю лирику о своих отношениях с прессой. В оригинальной лирике были такие строчки, «Я привык быть таким милым, милым парнем, но это было всего лишь клеймо. Я гнул спину лишь затем, чтобы поцеловать тебя в задницу, при этом не надеясь на взаимность. Все мои друзья говорили мне, «старик, зачем ты выставляешь себя дураком», но я думаю, что был несносен, потому что был влюблен. Теперь я больше не Мистер Славный Малый». А он написал лирику о себе и о прессе, а не о взаимоотношениях парня и девушки. Это сработало, но кто знает, первый вариант мог прокатить тоже, теперь уже мы никогда не узнаем (смеется).

 

Давай вернемся к истокам, если ты не возражаешь. Майкл. Когда же ты решил стать музыкантом?

 

Ну, я ходил в школу (North High School), это было еще в 60-х, и это произошло, когда зачем-то я зашел в класс, и услышал песню She Loves You The Beatles. Старик, я был сражен на повал. Я занимался бегом. Я был гимнастом, играл в футбол и теннис, и я медленно деградировал в музыканта (смеется). Я начал брать гитарные уроки, моя мама играла на пианино, так что я уже немного играл на пианино. Я начал собирать разные группы, а все остальное – уже история (смеется). Я увидел Элвиса, и он повлиял на меня, но я не думаю… я был еще слишком зеленым, для того чтобы сказать, «О кей, я собираюсь сделать карьеру музыканта». Но будучи старшеклассником, я подумал, «Во ба на, а ведь так я могу снимать девчонок» (смеется).

 

Кроме Элвиса и The Beatles, какими другими музыкантами ты тогда увлекался?

 

Я слушал много английской музыки, это было просто замечательно. Я слушал The Beach Boys, The Kinks, Gerry and The Peacemakers со своей песней Ferry Cross The Mersey. Я был настоящим фанатиком английских групп, я был влюблен в эту музыку. Мне очень нравились The Kinks, они были неподражаемы. И мне нравились все хорошие группы игравшие мелодичные песни.

 

А кто оказал на тебя наибольшее влияние как на гитариста?

 

Я думаю… ну, Джордж Харрисон, я был без ума от него. The Kinks. Но на самом деле, у моей мамы умерла сестра, и ее сын, мой двоюродный брат, переехал жить к нам. И так как в доме не было лишней комнаты, она не позволила ему жить на улице, у нас был трейлер, и я стал жить в этом самом трейлере, что было просто круто, я мог жить в своем мирке. И я с увлечением начал разучивать разные песни. Я увлекся The Beatles и многими другими группами, но я научился сочинять песни. Я научился композиции, как сочинить вступление, концовку, гитарные рифы. В каждой группе или музыканте я нашел что-то для себя. Конечно, на меня повлияли The Beatles, отчасти Хендрикс, не сколько в манере исполнения соло, а сколько в самой подаче материала. На меня сильно повлияли The Doors, наверное, сильнее, чем я сам признаюсь в этом (смеется). Я очень стараюсь сознательно никому не подражать, но если я хочу сочинить песню в стиле The Doors, у меня это прекрасно получается (смеется).

 

Назови первую купленную тобой пластинку?

 

Я помню, как смотрел, как звали того парня, который играл тему Rawhide? Френки Лейн. Он пел (напевает), «В мае 1941 года, война только началась, у немцев были самые большие корабли, и самые большие пушки». Песня называлась «Битва Бисмарка» (The Battle Of Bismarck) (смеется). Он выступал на шоу Эда Саливана, и я побежал и купил себе пластинку с этой песней. Англичане выпускали замечательные пластинки, они опережали нас. У нас было много сильных личностей, в Нэшвилле, много прекрасных музыкантов в стиле «кантри энд вестерн». Это поразительно, если бы группа Alice Cooper появилась в Англии, нам бы сказочно повезло (смеется). Мы были бы популярны также как Боуи, и Марк Болан из группы T Rex.

 

Твоя первая группа, с которой ты записался в Фениксе, называлась The Wildflowers. Какую музыку вы тогда играли?

 

Мы написали всего лишь несколько песен. Одна из песен называлась More Than Me, и по звучанию напоминала The Beatles. Очень запоминающаяся мелодия. Я сочинил песню, которую потом гоняли по местному радио, она называлась Man Like myself, мелодичная и очень энергичная темка (смеется). В быстром темпе, эта вещь была совершенно не похожа на те странные песни которые мы потом сочиняли со The Spiders. Именно тогда я познакомился с Миком Машбиром, и я начал брать гитарные уроки, а Мик был гитаристом, участвовавшим в записи альбомов Billion Dollar Babies и Muscle Of Love. Он ходил в школу (Camelback High), в которой учился Нил, а я ходил в North High. Он играл в нескольких конкурирующих школьных группах, и мы были хорошими друзьями. Тогда же. было еще несколько других музыкантов, Билл Спунер (Bill Spooner). Мы не выступали, мы просто познакомились с одним парнем, у которого была маленькая студия с 4-х канальным магнитофоном, и там мы записали несколько песен. Было круто.  

 

Так как же ты попал в группу The Spiders?

 

Ну, если говорить о Билле Спунере, я скооперировался с Билом, с одним парнем Майклом Коллинсом (Michael Collins), Майк Темптурио (Mike Tempturio) и я, мы сколотили группу, которая называлась Our Gang («Наша Банда»). Билл из группы The Tubes, потрясающий гитарист, и я знал его по футбольной лиги Little League когда я учился в начальной школе. Им нравился Джон Татум из The Spiders, потому что у него были длинные волосы. Понимаешь, у меня были длинные волосы, но в последнем классе я увлекся американским футболом, но я понимал, что могу продолжать заниматься и музыкой тоже. Мой тренер по футболу постоянно дергал меня за волосы через дырку в моем шлеме (смеется). Он заявил мне, что если я не подстригусь, он не разрешит мне играть. Поэтому я подстригся, но ребятам в группе это не понравилось. Они все были волосатики. Теперь вам должно быть понятно, в чем состояло преимущество. Джон Татум пришел и стал играть с ними, я не знал о том, что он уходит из The Spiders, и что меня выгнали из Our Gang. Они заявили мне, что просто собираются поджемовать. Как оказалось, The Spiders выгнали Джона Татума, и ми друзья, Джоэль и Марк Румфельд сказали, «Послушай, они прослушивают гитаристов, почему бы тебе не попробовать?». И я поехал на прослушивание, и у меня был джип «Уиллис», я приехал, сыграл попурри из песен The Yardbirds и еще что-то. Я был хорошим ритм гитаристом но, но у меня был свой ФУРГОНЧИК и я мог перевозить аппаратуру, и еще кое-кого. Меня приняли в группу, но так и не сказали об этом напрямую, они просто заявили, «У нас концерт, забери нас аппарат». Вот так все и началось (смеется).

 

В 1967, вы впервые приехали в Лос Анжелес. Какой тебе запомнилась тогдашняя лос анжелеская сцена?

Это было странно. Я помню, что когда мы впервые приехали туда, мы устроили световое шоу. У парня работавшего с нами было свое осветительное оборудование, разные цветные прожекторы, стробоскопы, и у нас было большое вращающееся колесо с черными светящимися пятнами. Этого парня звали Чарли Карнер (Charlie Carner), мы все немного торчали, а он вообще был законченным торчком. Мы вернулись в фургон и заперли его там (смеется). Потом мы пошли дальше по бульвару Сансет (Sunset Boulevard) со своим маленьким парадом, но это было очень странное зрелище, люди, шагающие взад и вперед по полоске дороги, это было похоже на зоопарк. Это было просто странно, конечно, все занимались этим, а полиция пыталась это как-то контролировать. Я помню, когда застрелили Бобби Кеннеди, и полиция разгоняла народ слезоточивым газом. Потом мы приехали на Голливудский Бульвар, и запах этого слезоточивого газа еще не выветрился. Вот такие экстремальные вещи происходили там постоянно. Неспокойная жизнь, просто местное население иначе относилось к жизни, это было просто возмутительно. Я помню как полицейские приезжали на фургоне, народ выходил из клубов, а они просто грузили всех подряд в этот ментовский фургон, всех винтили без разбора, а уже потом разбирались, что и почему. Вот какими методами они всегда руководствовались, и к чему в итоге мы пришли, с народными волнениями и т. д. Это было очень странно, а мы приезжаем из Аризоны, и начинаем выступать. Мне запомнился один такой концерт, мы участвовали в какой-то сборной «солянке», вместе с The Grateful Dead, и Pigpen пока еще не умер и играл на клавишных. Это было в зале The Aquarius Theater, с вращающейся сценой, там была круглая вращающаяся сцена. В тот раз мы так и не вышли на сцену, но мы познакомились там со многими людьми, и именно там мы проходили прослушивание для Original Sound, лейбла который выпустил альбом Talk Talk группы The Music Machine. Мы начали играть Talk Talk, песню Music Machine, и представители лейбла отозвали меня и Глена Бакстона в сторонку и сказали, «Ребята, мы можем подписать с вами контракт прямо сейчас, но только избавьтесь от этого парня. Винса» (смеется). На что мы ответили, «Нет, не пойдет, мы группа». Забавный эпизод, если учитывать дальнейшие события. В какой-то степени это было странно, мы хотели жить там, и, в конце концов, приехали туда, и связались с одним парнем, мы жили в его доме, потому что мы хотели снять дом примерно за 300$. И за такую арендную плату мы хотели жить вшестером (смеется). Он сказал, «О, я разрешу вам жить в моем доме, только когда он уходил на работу, мы придвигали всю его мебель к стенам, открывали наш фургон, заносили в дом весь наш аппарат, репетировали там весь день, а перед самым его приходом расставляли всю его мебель по местам, а потом шли спать. Я помню, что двое из нас спали в чулане, и мы разбили лагерь в его доме. И мы жили там 3-4 месяца до тех пор пока не перебрались на новое место. Мы должны были ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любить свою музыку (смеется). Просто мы очень сильно хотели выбраться из Аризоны, и уехать из-под родительской опеки.

Теперь, когда вы начинали свою карьеру в Лос Анжелесе, вы подружились с музыкантами группы The Doors. А ты сам тусовался с Моррисоном, и каким он тебе запомнился?

Мы пару раз встречались с ними, когда они записывались, а мы были в студии и наблюдали за всем процессом. Я присутствовал на еще одной сессии записи, группы, которая называлась The Clear Light, каких-то наших знакомых из Аризоны, и эту команду продюсировал Пол Ротшильд. С ними еще играл Даллас Тейлор, который потом присоединился к группе Crosby, Stills, Nash, Young and Taylor, мы выросли в одном районе, в одном квартале. И как-то раз они приехали в наш дом в Topanga Canyon, а именно Брюс Ботник, инженер Пола Ротшильда, Артур Ли, Дэвид Кросби и Джим Моррисон. Вот в таком составе. Мы сели в круг и взялись за руки, и произносили какое-то заклинание пытаясь вызвать духов прошлого или типо того, и Моррисон нагнулся ко мне и спросил, «А вы часто этим занимаетесь?». На что я ему ответил, «Нет, мы занимаемся этим только потому что ты пришел сюда» (смеется). И он засмеялся. Мы редко с ними виделись, но Глен ездил автостопом в город и тусовался с Робби Кригером и его подружкой, Линн. Я думаю, что о Глене даже написали в книге о The Doors. Мы виделись, мы были начинающей группой, они тоже были местной группой, но вместе с тем они не были местной группой, понимаешь, что я хочу этим сказать? Это проблема Лос Анжелеса, все местные группы были знаменитыми, очень популярными, а нас не смогли бы арестовать (смеется). Вот почему мы переехали в Мичиган, так мы могли закрепиться на Среднем Западе.

Да, с вашей стороны это был умный ход….

Да, согласен. В общем, и целом, и мы работали с несколькими талантливыми людьми, Френк был очень талантливым, но как человек – полное говно. Мы работали с Дэвидом Бригсом, который продюсировал Neil Young & Crazy Horse, но Боб Эзрин сыграл самую важную роль. Именно он должен был записывать нашу музыку. Наши сумасбродные идеи и музыка очень подходили его манере продюсирования. Этот парень был невероятно талантлив, интеллигент, и я безмерно счастив и горжусь, что мы были первой группой, которую он продюсировал. Он раскрутился благодаря нам. Потом, после того как мы встретили Pink Floyd в Лос Анжелесе, мы снова столкнулись с ними, сначала в Мичигане, затем, по моему они играли Echoes в зале Carnegie Hall и мы часто тусовались с ними. Это было странно, потому что мы познакомились с Сидом Барретом в Лос Анжелесе, они пришли на наше выступление в клубе Gazzari, и Элис всех развеселил. Он ровным счетом ничего не делал, но он сделал ловкий ход, вдруг он сказал, «О, сейчас я упаду в обморок», и он вырубился, упал со сцены, такая типично моррисоновская выходка, прямо на глазах у музыкантов Pink Floyd. Вся четверка сидела в первом ряду, потому что тогда мы были почти неизвестной группой, играли много песен с альбома Pretties For You, и им это понравилось (смеется). 

А была ли у тебя возможность, встретится, и поговорить с Сидом?

Он смотрел на тебя ничего не видящим взглядом, как называется такое состояние? Торазиновый ступор. Он был очень милым парнем, вежливый и очаровательный. Славный, он почти не разговаривал, но они все были счастливы играть в Америке, а нам просто полюбилась пластинка The Piper At The Gates Of Dawn. Я ее тогда слушал, и меня поражала эта психоделичность. Interstellar Overdrive, такая хрустально чистая, прозрачная запись, опять же она на несколько световых лет опережала технологию записи в Америке. Удивительно, что нам удалось выиграть войну (смеется). 

Рок легенда гласит, что когда вы играли в лос анжелевском клубе Cheetah на концерте памяти Ленни Брюса, вы очистили весь клуб с аудиторией примерно 2000 человек, отыграв всего лишь несколько песен. Что это была за история и насколько все это правда?

Похоже, что в последние годы в моей карьере ходит много разговоров о том, насколько извращена вся эта история (смеется). Это две истории соединенные в одну. На самом деле мы играли в первом отделении у The Doors, публика рукоплескала нам, а менеджер The Doors просто не дал бы нам выйти на бис. Только представь себе такое, это просто невероятно. Они как раз выпустили свой второй альбом Strange Days, и вы не сможете убедить меня в обратном. Вторая часть истории состоит в том, что да, мы очистили зал, Днем Френк Заппа организовал бенефис Ленни Брюса в P.O.P Pier, то есть в клубе Cheetah, и там играло много разных групп. Это было в свингующем Лос Анжелесе, понимаете, «Давайте оттянемся, погреемся на солнышке, курнем травки», и вот появляется группа Alice Cooper… облом (смеется). Многие ушли. Вот и вся история. Это две разные истории. Должно быть, тогда мы дали прикурить, потому что мы понравились фанатам The Doors, они устроили нам овацию, и менеджер Doors настолько испугался, что не разрешил бы нам сыграть. Не думаю, что Шеп был там, Шеп был на вечеринке Ленни Брюса, наверное, был, но вместе, обе эти истории еще круче (смеется). Я думаю, что надпись на стене предопределила будущее.

Говоря о Заппе, какие у группы сложились отношения с Френком, и как ты оцениваешь его вклад в команду?

Ну, в общем и целом я могу сказать, что он был Адольфом Гитлером, а мы просто попались ему под горячую руку (смеется). Френк был невероятным гением, но с ним было невероятно сложно общаться. Он знал, чего он хочет, он был человеком с раздутым эго. Он предложил нам контракт на запись, вот и все, по большому счету. Он поработал с нами три дня, потом он сказал, что он болен. Когда мы записывали альбом Pretties For You, это была песня либо Beautiful Flyaway, либо Titanic Overture, я могу ошибиться какая именно, и я захотел переписать эту песню заново, на что он мне ответил, «Нет, все нормально». Мне пришлось с ним немного поспорить, однако, я все сделал по-своему (смеется). Я хочу сказать, что Френк сделал себе состояние, когда альбом Freak Out стал большим хитом. Народ решил, что он говорит об истеблишменте, а он стебался над хиппи. Они помогли ему, он заработал на этом, и что ему оставалось делать? Он не хотел платить налоги… И говорил, «Я знаю, что подпишу контракт со всему говняными группами в Лос Анжелесе», ты смотрел фильм «Продюсеры»? Точно также как в фильме «Продюсеры», только применительно к рок-н-роллу. Он подписал контракт со всеми не куда не годными по его мнению группами. Мы были такой группой, нашими менеджерами были Джо Гриндберг и Шеп Гордон, которые до этого занимались делами The Left Banke, мы ввели их в курс дела, а они сказали, что они с удовольствием займутся нами. Поэтому мы не подписали контракт с менеджером Френка, Герби Коеном (Herbie Cohen), а это значило, что мы не получим нож в спину. Потому что все остальные группы не смоги бы пробиться, они были странными, конечно, и мы были странными тоже, но речь идет о таких именах как Wildman Fischer, Captain Beefheart, The G.T.O.. Но мы, из-за того, что мы не подписали контракт с Герби Коеном, нам удалось пробится, Шеп пошел в офис Warner Brothers и освободил нас от контракта с лейблом Straight. На самом деле, это был вопрос выживания. Когда мы ушли со straight, наш первый альбом уже вышел на Straight, второй вышел на Straight/Bizzare, затем на Bizarre/Warner, потом просто на Warner. И когда к третьему альбому, Love It To Death. Мы работали только с Warner, мы встретили Боба Эзрина, и просто вылезли в удачное время. Шеп вмешался и просто надрал кому надо задницу. Я помню, как мы играли, публике нравилось шоу, наши песни начали гонять по радио, а уже на следующую неделю в музыкальных магазинах появилась картонная фигура Элиса с кнутом (смеется). Он заинтересовал нужных людей, все удачно сложилось, и это было просто невероятно. Теперь мы по настоящему начали раскручиваться, а ты знаешь, как назывался наш первый бутлег?

Это был Боб Дилан, The Great White Wonder?

 

Да, очевидно Джо и Шеп, в отеле The Landmark, встретили какого-то человека работавшего на Columbia Records, они подписали какой-то «грязный» контракт, им сделали предложение, от которого они не смогли бы отказаться. Они вписались, кто-то притащил пленки, и был готов финансировать группу Alice Cooper, и когда мы гастролировали на Среднем Западе, мы всюду распространяли The Great White Wonder. За нами ехал грузовик с нашей аппаратурой, нашу одежду перевозили в микроавтобусе, там же лежали целые груды пластинок The Great white Wonder. Ночью, мы разгружали всю эту кухню, а наши роуди распространяли эти записи по музыкальным магазинам, мы заработали на этом 60000$, и это помогло нам дотянуть до того момента, когда мы встретили Боба Эзрина, мы пошли в гору и убедили Warner Brothers. Это было надувательство, Шеп мухлевал преследуя петь разных целей, и мы либо пробились, либо разорились… но нам повезло, и мы пробились. Но, спасибо Бобу Дилану, ты помог нам (смеется).

Давай вспомним «инцидент с цыпленком» на торонтском фестивале Rock Revival в 1969. Теперь, это один из самых печально известных инцидентов во всей рок истории. Так что же там на самом деле произошло, насколько вся эта история правдива?

Ну, придется мне снова выступить третьей стороной (смеется)! Тогда, во время нашей последней песни, мы играли такой джем под названием Animal Pajamas, ту же самую песню мы играли в Колорадо на совместном выступлении с Steppenwolf. Это был концерт на открытом воздухе, мы джемовали, и когда Элис перестал петь, он спрыгнул со сцены и начал носится по треку, и все зрители начали прыгать на своих местах на трибунах. Он бегает, музыка нарастает, он подбегает, хватает микрофон, когда Нил делает переход переходящий в вокал, и народ просто ничего не понял. Они начали уходить со стадиона, потому что, и я не могу объяснить почему, потому что это длилось какую-то секунду. Он просто бегал по треку, а мы просто играли песню и все. Публика уходила, а Steppenwolf даже еще не вышли на сцену. Это был один из парочки инцидентов, из-за которых нас невзлюбил Джон Кей. Ну, так или иначе, во время этой песни, мы разорвали несколько подушек с перьями. Мы делали это на всех концертах на Среднем Западе, надо сказать спасибо сети отелей Holiday Inn. Да, такие тогда были времена, не только когда мы возвращались в клуб, они продолжали вытаскивать перья из своих задниц, и всем остальным постояльцам отелей не хватало подушек. Наверное, Holiday Inn пытались сэкономить деньги, потому что мы воровали все их подушки, они меняли перьевые подушки на синтепоновые. Конечно, мы поняли, что подушки растут в цене, нам уже было не до смеха. Мы решили выступить в Детройте, в зале Grande Ballroom, мы разогревали The Who, и во время нашего выступления, на сцене были цыплята. Вот откуда взялись перья из подушки. Усекаешь, в чем здесь связь? (смеется). Мы начали брать… и на паре концертов, мы бросали зрителям цыплят вместо перьев. Просто в этом отношении, мы были очень пошлыми и манерными. Можешь называть это глупостью, как вам будет угодно. Элис говорит, «Я не знаю откуда взялись цыплята». Ну что же Элис, повернись, видишь клетку? Там, в глубине сцены? Вот твои цыплята (смеется). Но никто не мог предположить, в том числе и мы сами, что когда Элис бросал этих цыплят, люди начнут хватать их. Он бросал их прямо туда, где сидели инвалиды, где сидели калеки в своих инвалидных креслах. Они сгрудились, эти люди начали напирать на заграждение, тянулись к цыплятам, пытаясь поймать их. Публика в Торонто была раздосадована этим. И после концерта об этом написали во всех газетах, что мы поступили жестоко по отношению к инвалидам. А мы всего лишь навсего, пытались расшевелить людей (смеется). Другой случай произошел в Детройте, мы пытались каким-то образом использовать перья в нашем шоу. Еще до этого случая с цыпленком, мы жили в Детройте, мы использовали старые автопокрышки выкрасив их в серебряный цвет, и мы катали их по сцене. Ведь Детройт не зря называют «Городом моторов», не так ли? Кейт Мун первым достал покрышку и катал ее по сцене во время концерта The Who, для нас, это был такой эксперимент. Нам хотелось попробовать все что можно, но этот трюк не шел ни в какое сравнение с перьями и цыплятами, а потом, через какое-то время мы отказались и от цыплят (смеется). А еще я помню, и это было на одном концерте, моя тетка была там, где-то в Канзасе, мы играли в концертном зале при какой-то церкви. Мы сидели в подсобных помещениях, и что-то выискивали там целый день, и там был большой, деревянный крест, пустотелый, но трехмерный, и во время исполнения последней песни, Элис выноси этот самый крест словно Христос идущий на Голгофу. О, старик, об этом даже написали в прессе. Моя тетка позвонила моей маме и сказала, «Зачем они так смеются над Иисусом?» (смеется). Но это было всего один раз. Мы были бедными, вообще без копейки денег, так что мы делали реквизит из всего, что попадалось нам под руку.

Нил считает, что с момента выхода первые два альбома Pretties for You и easy Action в общей сложности разошлись тиражом примерно 16000 копий. На что вы тогда жили? Многие группы просто опустили бы свои руки. Должно быть огромное упорство…

На самом деле, мы просто не хотели уезжать домой. В Лос Анжелесе мы подписали контракт с Френком Заппой, и даже если с коммерческой точки зрения это были два провальных альбома, когда мы вернулись домой, мы были звездами в своем родном городе. Мы нуждались, и были вынуждены играть по клубам, мы жили хорошей жизнью. Когда мы вернулись в Лос Анжелес, мы голодали (смеется). Потом, когда мы встретили Шепа и Джо, они очень помогли нам все организовать, и в определенный момент мы поняли, что нам придется уехать из Лос Анжелеса, потому что нам нужен был опыт, мы должны были гастролировать, и развиваться. Это произошло после появления Дэвида Бриггса и выпуска второго альбома. Просто нам нужно было попробовать заявить о себе. Мы больше не были всего лишь местной группой. Нам нужно было выходить на сцену и доказывать свою состоятельность. Как говорится, «пан или пропал». И у нас все получилось. Мы заработали денег на Great White Wonder, записью, которой Шеп снабдил нас, Шеп и Джо поехали в Нью-Йорк. Они там никогда не были, они сняли квартиру, занялись своим делом, и в конечном итоге они очутились в Торонто, наверное, потому что они не смогли наладить деловые отношения в Нью-Йорке. Они собирались нанять канадского продюсера, потому что тогда наши песни гоняли по канадскому радио из-за связи с Канадой. Это была далеко не выдающаяся музыка, но они гоняли наши песни, потому что им нужно было крутить определенный процент канадской музыки. Нас признали, и это была еще одна заслуга Шепа. Когда вышел альбом Love It To Death, мы ежемесячно платили за телефонные переговоры по 10000$. Мы звонили в Канаду и говорили, «Привет, я хочу услышать новую песню I’m Eighteen группы Alice Cooper» (смеется). Мы звонили из Детройта в Канаду, а это приличное расстояние, но догадайтесь как? Радио WCKW гоняли песню. Вот так все и началось. Остальное уже история.

После выпуска первых двух альбомов, группа переехала в Детройт, и там вы подписали контракт с компанией Nimbus 9, после того как они послали на встречу с вами Боба Эзрина…

По всей вероятности, они слышали первые два альбома, и ходит такая шутка, что каким бы просером не был следующий шаг Nimbus 9, они все равно продюсировали группу Alice Cooper (смеется). Я не знаю, чем до нас занимался Боб. Он работал с группой April Wine, он прослушал пластинку и пришел на концерт. Я считаю, что он что-то разглядел в нас, и мне до сих пор не верится, что ему послышалось, что песня I’m Eighteen называется I’m Edgy. Это похоже на анекдот (смеется). Он появился и начал работать с нами, и мы работали очень напряженно. Мы пахали так, что когда мы попали в студию, мы записывали песни за два-три дубля. Фактически не было никаких перезаписей. Мы не джемовали, ничего такого. Когда Боб взялся за дело, и все закрутилось, я просто влюбился в него, как и все остальные. Хотя Глен считал, что мы все начинам с азов, ему приходилось разучивать все свои партии и соблюдать дисциплину. Он тоже влюбился в Боба, но ему действительно пришлось попотеть.

Как ты считаешь, что Боб принес в группу, как он обогатил вас?

Ну, он был молодым, одаренным пианистом, его отец работал врачом в Торонто. Он просто изучал музыку, классическую музыку, и он был человеком с прекрасной интуицией, и настоящим перфекционистом. Все инструментальные партии имели четко выраженную структуру, все было отработано до мелочей. Мы брали лишенные структуры партии, структурировали их, и пробовали сделать так, чтобы они звучали безструктурно. Мы знали свое дело. Это дало нам огромную уверенность в своих силах. Я считаю, что это очень помогло нам почувствовать себя музыкантами, что мы на многое способны, даже не смотря на то, что технически, мы были далеко не лучшими музыкантами. Мы были очень эффективными музыкантами. Я думаю, что это очень помогло нам. В начале нашей карьеры, мы были наивными сочинителями, мы записывали по два альбома в год. Ужасно, что Глена погубили его демоны. Дело было не только в этом, но этого было вполне достаточно, и мы нуждались в отдыхе. Когда Элис решил, что он больше не хочет с нами работать… за много лет я написал огромное количество песен которые запросто могли бы стать куперовскими песнями. Мне жаль, что у нас не было возможности записать их с Бобом, потому что я считаю, что это очень удачные песни. Не знаю, стали бы эти вещи хитами или нет, просто я уверен, что эти песни звучат великолепно (смеется).

В начале вашей карьеры, вы часто выступали на Юге Штатов. Расскажи нам о вашем представлении на сцене и тогдашнем социальном климате, как народ встречал группу? Не было никаких экстремистских проявлений?

Я думаю, что мы получили противоречивые отклики. В некоторых местах, и я помню, что мы играли в Мичигане, и наше положение, похоже, изменилось, когда мы играли на фестивале в Ann Arbor. Мы хорошо играли, но байкеры развели большой костер на середине поля, уже вечерело и холодало. Мы играли, а Элис вытащи на сцену надувную резиновую бабу, и он избивал эту куклу и все такое. Не то, что он потом творил во время Only Women Bleed (смеется). На сцене была установлена рампа, и один из байкеров заехал на своем Харлее по этой рампе. Элис сел к нему на заднее сиденье с этой самой надувной куклой, и поехал с ним, и они сделали несколько кругов вокруг костра. Опять же, это был такой хэппенинг. И он бросил эту куклу в огонь, кукла загорелась, потом байкер отвез Элиса обратно на сцену (смеется). Публика просто сорвалась с цепи, а мы взяли еще один барьер. Были и другие подобные выступления, я уже и не помню. Мы приобретали известность и становились менее психоделичными, делали ставку на музыку. И еще, мы увлеклись сдвоенными гитарными гармониями, и я думаю, что такие гармонии полюбились южанам (смеется). С нашим то происхождением, едва ли у нас возникали какие-то проблемы. На самом деле, все инциденты происходили в Аризоне, когда мы только начинали играть. Как-то раз один парень залез на сцену с ножом, начал нам угрожать, потом мы свалили из города. Аризонских индейцев и ковбоев объединяло только одно – стремление поубивать этих длинноволосиков (смеется). Как-то раз на танцах организованных католической молодежью, нам пришлось ждать, нас попросили не выходить на сцену, потому что ребята в зале собирались нас избить. Это произошло в начальной школе, наверное, там тогда собрались одни ковбои и мужланы. Но как только мы уехали из Аризоны, все наши проблемы кончились.

Ты уже сказал, что вы тусовались с Хендриксом. Где это произошло, и каким тебе запомнился Джими, как человек?

Когда приехали Pink Floyd, с ними работал один роуди, Лес Браден, он работал на них, он также работал на Cream и на The Soft Machine. Он остановился у нас, и был нашим роуди. Он начал обучать нас разным хитростям, и подкидывал некоторые идеи. «Какие ужасы видятся человеку в момент наступления смерти», эти Католические Обряды Мертвых и все такое…. Он говорил, «Элис, почему бы тебе не прочитать вот эту книжку?», и он был очень увлечен всем этим. Так или иначе, он работал на The Soft Machine, мы пришли на их концерт, они играли в первом отделении у Хендрикса, мы встретились с ребятами, посмотрели их выступление, когда они играли в Университете Tempe. Мы пошли на вечеринку, нас пригласил Доктор Данте, он был женат на Лане Тернер, и он всех нас очаровал. Потом, мы поехали в Туксон, остановились в отеле. Хендрикс вывалил целый килограмм травы на постель, забил огромный косяк своими Магическими Пальцами и сказал, «Ну же, не стесняйтесь, садитесь на мой ракетный корабль» (смеется). А Митч и Ноел носились с целым чемоданом кислоты, и предлагали, «Эй, хочешь попробовать, чувак?». Я еще тогда удивился, как их всех не попалили. Могло произойти все что угодно. Потом, мы встретились с ними в Лос Анжелесе, когда Джими открывал студию Electric Ladyland, которую я прозвал Electric Landlady. Мы пошли на открытие, они устроили там шикарный прием, мы ели великолепные блюда. Я напился, и подошел к басисту группы Iron Butterfly, и всего его заблевал. Я просто отравился всеми этими яствами, я заблевал ему весь стол (смеется). Вот как мы познакомились с Джими. Он был веселым, беспечным, милым парнем. Просто он наслаждался собой, веселился, казалось, что он отлично проводит время. Также как и все люди окружавшие его. Было интересно наблюдать за ним, все что он делал было новаторским. Я думаю, что после того как он ушел из группы the Isley Brothers, и приехал в Англию, есть одна история, о том, что кто-то позвонил Эрику Клэптону и Таунсенду, они пришли посмотреть на Джимми и были поражены или напуганы. Там был Чес Чандлер, и именно он свел Хендрикса с группой The experience. Я слышал некоторые оригинальные записи, его джемы. И когда вы слушаете как он играет Purple Haze или какую-нибудь другую песню, он играет соло и берет какую-нибудь не ту ноту… и начинается дурной кислотный трип (смеется). Это было в самом начале его карьеры. Я представляю, что значит играть под кайфом, ты начинаешь играть соло, потом запинаешься, и все разваливается (смеется). Это похоже на железнодорожную катастрофу, а ты единственный выживший и ты должен продолжать играть. Я просто подумал, что если мы не сможем приехать в Англию, значит мы не станем по настоящему знаменитыми. Конечно, в итоге, мы все равно прославились, но с другими перипетиями судьбы.

Если бы тебе нужно было выбрать одну из всех написанных тобой песен и сказать, «Вот истинный Майкл Брюс», то какую бы вещь ты выбрал?

No More Mr. Nice guy должна быть такой поп-роковой песней. Но мне как хард рокеру нравится тема Billion Dollar Babies. Эта песня получилась просто невероятной, то, какой она получилась. То есть я разрываюсь между двумя этими песнями. Есть по одной такой песне на каждом альбоме, You Drive Me Nervous была такой, Halo Of Flies, но если мне надо сделать выбор, то я выберу No More Mr. Nice guy и Billion Dollar Babies.

Расскажи о самом творческом процессе, и где ты черпаешь свое вдохновение, когда ты сочиняешь ту или иную песню?

………. Я всегда считал его (Элиса) лирику достаточно интересной, его манеру сочинения. Мне понравилось, как он переделал текст No More Mr. Nice Guy, в его лирике чувствуется сильная личность. Вот почему я решил, что это хорошая комбинация его лирики, моей музыки, а также музыки Нила, Денниса и Глена. Я считаю, что в своем сольном творчестве, он лишен такого взаимодействия, никто не противостоит ему. Больше всего мне понравились те песни, которые он написал в соавторстве с Десмондом Чайлдом и Эзриным.

Ты либо написал, либо был соавтором, часть самых популярных хитов когда оригинальная группа Купера обосновалась на вершине чартов – такие песни как I’m Eighteen, The Ballad Of Dwight Frye, Under My Wheels, Desperado, Billion Dollar Babies и no More Mr. Nice Guy, среди прочих. Как ты считаешь, смог ли Элис написать что-то столь же достойное в своей сольной карьере?

Да, есть несколько песен такого же калибра на альбоме Welcome To My Nightmare, он играл с двумя великолепными гитаристами, а именно с со Стивом Хантером и Диком Вагнером. Они написали несколько прекрасных песен и сохранили дух группы, а потом все пошло в разнос, и Вагнер захотел записать свой сольник, с этими ребятами у Элиса возникли те же проблемы, что в свое время у него возникли с нами. Музыканты всегда хотят реализовать себя (смеется). Я думаю, что он всегда писал прекрасные песни, а его лирика, если его обеспечить всем необходимым, чем я обеспечивал его, то есть какими-то идеями для лирики, дать ему мелодию, общую идею, основу для творчества, и может родиться очередной хит. Вот, например, Eighteen. Он написал хорошую лирику, он начал напивать слова, а музыканты группы сказали, «О, хорошо, отличные идеи, продолжай». Он вернулся домой, все переделал, мы попросили его об этом, и должно быть он тогда подумал, «Ну ладно, козлы». Он вернулся и БУМ, и на третий раз мы сказали, «Ух, ты, в самую точку». Тогда было ясно, что он написал хорошую лирику. Я не знал, станет ли эта песня хитом. Все началось с такого джема, «Как жаль, что мне не 18-ть, будь моей королевой начальной школы», или что-то типо этого. Появляется подходящая лирика, и вновь Эзрин помогает все скомпоновать, все получилось просто замечательно. Я работал еще над парочкой песен, одна баллада называлась «Бессердечный Человек» (Man Without Heart), и ее мог бы спеть Элис, возможно показав свою мягкую сторону. Есть еще одна тема которая называется Born Screamer («Рожденный кричать»), она похожа на большинство написанных мной песен, у меня есть один припев, и мне нужен куплет, нет второго куплета, или вообще без куплета, ему было бы где развернуться. Я написал Be My Lover, а он не измени ни строчки моей лирики, он спел всю мою лирику. Muscle Of Love, напротив, у меня не было ни строчки лирики, и я просто отдал ему музыку. В черновом варианте эта песня называлась Respect For The Sleepers («Уважайте Спящих»), это было выражение Глена, когда он веселился всю ночь, понимаете, «Поимейте уважение к спящим, потому что мы отсыпаемся» (смеется). Я считаю, что альбом Welcome To My Nightmare был наиболее близок, по качеству песенного материала, нашей группе.

Расскажи о том, как вы сочиняли песни.

Часто Нил и я, мы приходили на точку, я начинал играть сочиненный мной материал, мы разогревались, и иногда появлялся Элис, Деннис, и конечно же Глен, он приходил последним. Я был достаточно плодовитым автором, но я пытался помочь Нилу и Деннису написать несколько песен. Как в случае с Black Ju Ju, я сотрудничал с Деннисом. А вот Teenage Lament я написал с Нилом, но по большому счету я просто пытался играть, а там уж что получится, и никогда не говорил, «Ну вот, я написал песню, давайте ка ее разучим и сыграем». Мне оставалось лишь надеется на то, что им понравится моя музыка. Но с другой стороны, в начале нашей карьеры, мы садились с акустической гитарой, сочиняли песни и изображали из себя Beatles, и делали намеки в своей музыки, которые другие люди не могли понять (смеется). Занимались всеми этими глупостями, но это нас прикалывало и поддерживало творческую обстановку, так сказать. Мы занимались настоящим творчеством, потому что когда ты не живешь дома, у тебя нет ни копейки денег, ты не выступаешь с концертами, ты не знаменит, это чертовски утомляет (смеется).

Твой любимый альбом группы Alice Cooper?

Наверное, Killer. Потрясающая работа, когда я слышу песню Killer, у меня волосы дыбом встают на всех местах. На этой пластинке много хороших песен. Моя любимая – Desperado, взять хотя бы струнную аранжировку и все остальное. У меня есть грубая и мягкая сторона, если бы мне надо было выбрать только две песни, то вероятно я выбрал бы Desperado и Killer. Это был великолепный альбом, потому что мы действительно сочиняли всей группой. Как говорится, мы «жарили вперед на всех парах». Я бы хотел работать так и дальше. Но ничто не длится вечно (смеется). Это почти как брак. Когда все замечательно, значит замечательно, когда все плохо, значит все плохо. Мы сотрудничали, пока была такая возможность, и хотели работать и дальше. Последний раз мы были вместе, когда Нил, Элис и я поехали домой к Глену, и попробовали убедить его, заставить его сделать несколько вещей, но он не смог бы этого сделать. Это было последней каплей. Затем, в период затишья, мы решили заняться своими сольными проектами, надеясь на то, что он, возможно, еще передумает, но к тому времени Элис потерял к группе всякий интерес. Ему было не интересно и он хотел заниматься другими вещами. Я понимаю, потому что я хотел того же. Но я никогда не хотел распада группы Alice Cooper. Шеп всегда говорил, «Я же говорил тебе, что ты можешь записать свой сольный альбом», так словно открылась ларец Пандоры. Но я не видел в этом ничего предосудительного, ведь многие другие музыканты записывали свои сольники, и ничего? Но я думаю, что выпускать сольники имеет право только Элис Купер (смеется).

Как считаешь, как не способность Глена играть на студийных альбомах сказалась на распаде группы?

Сейчас я думаю, что мы были больше виноваты, чем публика. Потому что они слышали классные гитарные рифы, и не важно кто их играл Глен, я, Вагнер, Хантер… Майк Машбир… всегда были эти рифы. Всегда были эти песни, но это начало влиять на каждого из нас. Также как и Элису, я думаю, что нам это было больше не интересно. Когда он (Глен) заболел и уехал в Аризону, мы записали для него пленки и послали ему песни альбома Billion Dollar Babies. В группу пришел Майк Машбир, и занял его место. Когда же Глен вернулся, он не знал ни одной партии, а мы подумали, «так зачем мы вообще заморачивались?». Он был с нами, он получил замечательную работу, многие отдали бы все за то, чтобы оказаться на его месте, а ему было плевать. Я должен признаться, и не важно кто из нас, Элис, Нил, Деннис или я, группа оставалась самым важным делом нашей жизни. Но не для Глена. Для него это было не важно. Он мог заниматься чем угодно.

И это повлияло на общую химию группы?

Да, 100%. Потому что он был оригинальным гитаристом, Джон Спир, оригинальный барабанщик, и Элис, так что он был в группе с самого начала. Его саркастическая личность, его индивидуальность. Я думаю, что после всего того, что случилось с Гленом, пришло время перемен. Мы не смогли бы заменить его, мы просто не хотели с этим связываться. Все мы становились больше… со стороны можно было подумать, ну чего тут такого, заменить гитариста, но не все было так вот просто. Это был тупик. Я думаю, что музыканты группы почувствовали себя на вторых ролях, я бы не сказал, что мы не были звездами, конечно же, были, это было не важно, но то, как все получилось. Бездна разрасталась, раскол между нами и группой. Чувство подавленности. Нам не хотелось откровенно обсудить наши проблемы, потому что очень часто Деннис был замкнут, или мне не хотелось идти на контакт и принимать в делах группы активное участие. Но когда ты читаешь об этом, видишь и слышишь это, ты даже не знал, что произойдет. Но когда ты был участником всех этих событий, ты долго был частью этого и жертвовал собой ради общего дела, это причиняет боль. Просто всем было по фиг, либо все это было заранее спланировано (смеется).

Нил сказал, что он был возмущен тем, что Элис, в отличие от остальных музыкантов группы, ехал в отдельном лимузине…

Да, речь идет о политической некорректности (смеется). Я помню, что когда элис выступал в первом отделении у группы Scorpions (1996), я пошел на концерт и встретил братьев Рудольфа и Майкла Шенкеров, и они говорили, «О, мы играли ваши песни еще будучи школьниками». Они начали спорить об этих песнях, а в этот момент их подружки или бывшие жены спорили в каких лимузинах они поедут, так что… такое случается (смеется).

Во время записи альбома Billion Dollar Babies, многие музыканты заходили в студию, навещали вас, либо играли на альбоме. Такие ребята как Кейт Мун, Гарри Нильсон, Марк Болан, Донован, даже Джон Леннон пришел в студию во время записи песни Elected. Что ты об этом помнишь?

Да, кого там только не было, Донован был там, и он был славным парнем, я играл на его фирменной гитаре. Гарри Нильсон, напротив, был в дрыбадан пьян, и мы пару раз чуть было не подрались. Меня эта бесило. Там еще был Рик Гречь (Rick Grech), Марк Болан… замечательные ребята. Можно сказать, что торт был уже готов, а они стали глазурью на этом торте, так что можно сказать, что я «умыл руки», и занимался своими делами. На самом деле, в отличие от Нила, я практически не участвовал в этой тусовке. Он постоянно был там. Я редко заходил в студию. Вот не помню, был ли там Деннис. И я был там, когда Донован записывал вокальные партии для Billion Dollar Babies, мы записывали эти вокалы, контрапунктные вокальные партии. И я тоже поучаствовал, но не так активно. Я решил, что уже итак много чего сделал, и просто не хотел иметь для себя какую-то выгоду (смеется).

А ты не встречался с Ленноном, когда он бывал там?

На самом деле, я встретился с Ленноном еще во время «цыплячьего инцидента», когда мы выступали на рок-н-ролльном фестивале в Торонто. Он сидел в гримерке, вдвоем с еко, в своих белых костюмах. А я просто вошел в эту гримерку, они сидели там, изможденные, они были в Канаде, наверное, они просто прошли через черный ход, потому что Никсон отказал Леннону в американской визе. А Трюда разрешил. Я просто вошел и сказал, «Привет, я – Майкл Брюс, я просто хотел поздороваться с вами». Просто в тот момент ничего умного я не придумал, стоял там и чувствовал себя неловко… а теперь, я ухожу (смеется). А потом, все свои молодые годы я корил себя, ну почему в тот раз я не смог придумать ничего умнее? Для них это была мимолетная встреча, а для меня это было настоящим событием. И я с большим удовольствием побывал на его выступлении, с ним играл Клэптон. Клаус Вурман, вся его группа. Потом, на сцену вышла Йоко и все испортила (смеется). Они сыграли Cold Turkey, и парочку прикольных битловских ковер версий, это было круто.

Во многих источниках говорится, что во время турне Billion Dollar Babies, гитара Глена была либо полностью отключена, либо она была утоплена в миксе, и ее почти не было слышно, и что партии Глена играли Майк Машбир и ты. Это правда?

Было несколько песен, на которых Глен играл лучше, чем все остальные. Я уже не помню на каких конкретно песнях, но на тех, на которых были гитарные соло с использованием звуковых эффектов, в этом он был просто неподражаем. А миксом тогда занимался Арти Кинг, и он знал какой из инструментов выделить, потом, когда мы играли какие-то сложные гитарные рисунки, Глен мог играть, а мог и не играть, его гитару выключали. Арти мог время от времени выводить его гитару лишь затем, чтобы послушать, как все будет звучать, и если все звучало на уровне, он подключал Глена. Если ему что-то не нравилось, то он его вырубал. А что еще ему оставалось делать. Глен играл не предсказуемо. И очень жаль, потому что когда он старался, он был суперским. Но иной раз он играл просто ужасно. Я слышал о том, что Робби Кригер был такой же, иногда он играл просто как гитарный бог. Робби и Глен тусовались вместе, и я считал, что они во многом похожи, вот интересно. У Глена был усилитель Fender, он сам так захотел, и этот усилок был подзвучен микрофоном, но этот микрофон просто «убирали», но он всегда был подключен. Так что он периодически звучал в миксе.

Но ведь он мог слышать себя в мониторах, неужели он не знал, что его нет в миксе…

Да, конечно, он слышал себя в мониторах. У него был свой собственный монитор, он мог слышать себя, когда все остальные его не слышали. У нас была достаточно большая система P.A., так что мы могли себе это позволить. Потому что он редко играл главные партии. Если бы он играл между Бобом Долином, Деннисом, Миком и мной, мы вполне справлялись со своими партиями, так что Глен нам был не нужен. Я хочу сказать, что даже вчетвером, с двумя гитарами, так или иначе звук получался не ровным.

Во время этого турне, похоже, каждый музыкант группы пострадал от предметов которые «фанаты» кидали на сцену. Ты хоть раз боялся за свою жизнь? Эти люди кидали бутылки, бомбы М-80, все что угодно, в Нила кто-то метнул дротик…

Вот прикол, я нашел этот дротик после концерта, мы вылетели на следующий концерт, и летели из Чикаго в глубину «Черных Холмов» Южной Дакоты. Я ткрыл дверь в гостиницу Holiday Inn, и тут послышалось «вввззззююю», и тишина, что это было? (смеется) Так что той ночью мне не спалось, я спустился в холл гостиницы, захватил с собой газету и начал вырезать буквы. Я составил из этих вырезанных букв такую записку: «Я пока еще не достал тебя – The Dart», и вонзил дарт в дверь номера Нила. Мне было интересно, как он на это отреагирует, Нил тоже еще тот хитрец, он промолчал. Потом он сказал, «Я с самого начала знал, что это ты» (смеется). На самом деле, я никогда не боялся за свою жизнь. Те, кто метнул бомбу М-80, они просто веселились, я думаю, что они просто кидались ими. Должно быть у них крыша поехала, ведь М-80, это вам не какая-то шутиха. Надо было додуматься взорвать такую штуку в битком набитом зале. Единственный раз мне было страшно, когда мы выступали в Бразилии, на закрытом стадионе собралось 150000 человек, и на сцену вышли охранники с автоматами и приказали всем сидеть и не рыпаться. К третьей песне, мы играли на высокой сцене, 3-4,5 метра, образовалась натуральная свалка. И один парень забрался на сцену, ему как-то удалось пройтись по головам публики. Так что местные власти были вынуждены остановить концерт, мы ушли со сцены примерно на 20 минут, а когда вернулись, все уже успокоились. Мне тогда немного не по себе, потому что все имели при себе пистолеты. Эти парни вышли с автоматами, такая вооруженная банда. Вышел один парень в костюме, достал свой пистолет и выстрелил, и приказал всем сесть на португальском. Ну, я и сел (смеется). Жуть какая-то, это было просто страшно.

В октябре 1997 ты, Нил, Глен и Элис объединились в последний раз, в клубе Area 51 в Техасе. Что ты помнишь о том вечере?

Мы репетировали пару недель. Глен жил в штате Айова, он почти забросил гитару. Он приехал. Все мы, я, Нил, Ричи Скарлет, играли много, так что Глен очень старался быть в форме. Мы показали ему аккорды которые он позабыл. Он записывал их, но потом оставил записку. И опять он все делал спустя рукава. Наконец, под конец репетиции, я начал играть партию, которую по идее должен был играть он. Я играл эту тему, потому что какое-то время я играл в формате трио, так что я исполнял все партии. Я просто начал играть, а он разозлился, он был зол на меня, потому что я одолжил ему парочку своих педалей, а он пнул мои педали своей ногой, вышел и начал бузить. Он сказал моему менеджеру, «Майкл Брюс ворует все мои партии». В ответ на это я его спросил, «А тогда почему ты не можешь их сыграть? Что ты делал все эти пять дней, когда я не играл, и ты не играл?». Вот такой у нас состоялся разговор. Просто он сделал все от него зависящее, и он постоянно настраивал свой усилитель, потому что он любил заниматься всеми этими хитростями, он играл в нестандартной настройке, он играл на полу акустической гитаре, и эта гитара «заводилась», и постоянно приходилось убавлять его звук в мониторе. Чем больше его гитару убирали в мониторе, тем сильнее его усилитель заводился. Это была настоящая проблема. Но и весело было тоже, было классно снова играть вместе. Мы играли в прямом радио эфире, раздавали автографы. Это было здорово,… конечно же, никто тогда не знал, что через неделю Глена не станет.

Тогда уже было ясно, что он плохо себя чувствует?

Ну… тогда было достаточно влажно, в Хьюстоне шли дожди, а он приехал из относительно сухого климата, из Айовы, штате с континентальным климатом, там где зимой холодно, свежо и скучно (смеется). Он умер от пневмонии, порока сердца. Потом, мы разговаривали с его подругой, она работала медсестрой, он сказала, что со слов доктора, если он заболеет пневмонией или гриппом, тогда скорей всего он умрет, потому что он не сделал прививки от гриппа. Так все и вышло, он заболел пневмонией, и эта болезнь доконала его.

Твое самое яркое воспоминание о Глене?

Это произошло в Сан Франциско, когда мы уже выпустили первые два альбома, мы сотрудничали с Френком Заппой, все считали, что он голубой. И один парень таскался всюду за Гленом, ну прямо как щенок какой-то, повсюду. Так что, в конце концов, Глен сказал, «Ну, что, пошли». Он входит в ванную, а этот парень говорит, «О, чувак! Я так возбужден!» (смеется). Глен попросил его залезть в душ, что тот и сделал, а Глен включил воду, вышел из ванной и запер дверь. Он врубил душ и освежил того парня (смеется). Вот таким парнем был Глен, он был способен и не на такие поступки. И совершенно иная картина, я помню, что в один из первых наших приездов в Нью-Йорк, кто-то вломился в наш номер, в той гостинице были огромные комнаты с большими кроватями, и там стояли все наши гитары. Кто-то вломился в номер и спер его гитару. Мы обшарили весь отель, перебрались в другой отель, но когда мы остановились в ЭТОМ отеле, кто-то умудрился спереть только ЕГО кофр с гитарой. И Глен лишился как своего фирменного звучания, так и своего гардероба. Если честно, то я считаю, что он так и не смог пережить этот случай. Он потерял свой звук, он потерял свою индивидуальность, это было просто ужасно. Вот уж не знаю, была ли это простая кража, или он был должен кому-то денег, но это было жестоко, очень жестоко для него.

И с этого момента ему катастрофически не везло?

Ну, видишь ли, ему было не сладко. У него был свой фирменный звук, фирменный сустейн его гитары Gretsch. Он выжимал из этой гитары фидбек, он поставил на этот инструмент фендеровский звукосниматель, и этот случай с кражей гитары навсегда подкосил его. Потом у него появилась белая гитара Les Paul с тремя звукоснимателями, которую вы можете видеть на многих фотографиях. Я помню как на его гитаре постоянно слетала с колка высокая струна Ми. И как-то он сказал, «Минуточку», поднялся на второй этаж, потом вернулся и заявил, «Ну все, я починил». Он забил гроздь прямо в гитарный гриф, натянул на него струну. И это сработало (смеется). А до этого случая, у него был свой аппарат, свое хорошее звучание. Он делал фидбек, сустейн… как Джеф бек. Джеф Бек был его кумиром, и он разучил все первые песни Yardbirds, играл триолями, понимаешь, как в песне over Under Sideways Down. И этот случай подкосил его, потому что он больше не мог так играть.

…. Я вернулся, и конечно это было в тот момент, когда Элис заявил, что он больше не хочет работать с нами. Потом я попросил Шепа аннулировать мой договор с нашим менеджментом, что он конечно же и сделал. С процентной ставкой 20/20, мне надо было попросить больше, и в это время мой сольник вышел в Штатах, потому что я думал, что мои дела плохи. Мы уже никогда не узнаем, но, в конце концов, это тяжелая работа, я сдался. Но, видишь ли, я всегда был музыкантом полноценной группы, музыкантом работающим в команде. Мне нравилось играть на гитаре в группе, играть на клавишных и сочинять песни. Просто в то время происходило так много разных событий, проблема возникшая с Гленом… конечно, мы проводили много времени вместе, мы просто устали от этой кочевой, гастрольной жизни. Я думаю, что эту усталость мы вымещали друг на друге, а мы не должны были так поступать, потому что мы все пытались работать ради одной цели. У нас просто опустились руки после того, как Элис заявил о продолжении своей уже сольной карьеры, ведь мы понимали, что мы до конца еще не раскрыли свой потенциал, и мы попытались это сделать.

В это время, когда вы решили взять годичный отпуск, вы трое записали по сольному альбому, то есть ты, Нил и Элис…

Шеп подписал мой сольный альбом на лейбл Polydor, а альбом Элиса на Warner Brothers, но Warner отказались выпускать сольник Элиса, мой сольный альбом и сольник Нила, потому что они хотели реформации группы. Они не желали рекламировать наши сольные работы. Но у нас был контракт, и для нас это была возможность улизнуть, но таким выходом стал  альбом саундтрек, если бы они нам отказали, тогда мы смогли бы выпустить этот альбом на другом лейбле. Так что они выпустили Welcome To my nightmare как саундтрек телепостановки. Таким образом, Элис мог аннулировать свой контракт с Warner Brothers, то есть контракт с американской фирмой грамзаписи. И он расторг контракт с нами. К тому же, к сожалению, у нас не было контракта на трудовую деятельность. У нас были влиятельные адвокаты, но не было такого контракта. Так что мы не смогли бы помешать сольной деятельности Элиса, пока он выполнял обязательства перед нами. И при таком раскладе это было неизбежно, потому что если один музыкант решает работать отдельно, ты никак не можешь помешать ему. Конечно, мы были бессильны. Мы не смогли бы судится с Шепом или Элисом, компанией Warner Brothers или с кем бы то ни было. Но мы хотели остаться друзьями. Скорей всего я бы ничего не предпринял без согласия Нила и Денниса. Потом, вероятно, у нас бы ничего не вышло, потому что я хотел сделать это. Но они не желали портить отношения с Шепом или Элисом. Они просто решили воспользоваться шансом, посмотреть как пойдет турне, и возможно думали о воссоединении. Если бы мы были непробиваемыми парнями, и так сказать ничего бы не предпринимали для того, чтобы раскачать лодку. Деннис сказал, что он не держит зла на Элиса за то, что тот сделал. Но похоже, что Элис так и не оценил этого.

Получается что вы, по большому счету, не хотели «сжигать мосты»?

Ну, я хотел сжечь все что можно (смеется). Мне нужна была тотальная бомбардировка. Потому что я считал, что имя группы наша общая заслуга, и я думал, что это будет легко. В прессе было много статей, в которых упоминалась группа. Я решил, что мы сможем сделать карьеру. Если бы у нас не было куска пирога под именем Alice Cooper. Конечно, мы никогда бы не сделали реюниона, но, тем не менее, мы даже не пытались (смеется). Ты не знаешь об этом, но к этому все и шло. Очень жаль, что это так и не случилось.

О чем ты подумал, когда понял, что вы больше никогда не будете работать вместе, никогда не запишите еще один альбом?

У нас уже была разработана концепция, идея, и мы работали над альбомом Battleaxe. Мы собирались сотрудничать с Элисом. А ты знаешь, что мы разработали сценическое шоу? Мы дали всего четыре концерта, прежде чем все рухнуло. Забавно, потому что Элис обычно говорил, «Они устали от театральности, они просто хотели стоять на сцене в своих джинсах и играть». Но это была не правда. У нас было потрясающее шоу. У нас не было никаких танцующих пауков, это правда, никаких танцующих цыплят, мы не стегали своих жен кнутами, ничего такого (смеется). К сожалению, нашим менеджером, который по идее должен был быть нашим наставником, был Лео Фенн, он помог Шепу обустроить группу в Мичигане, и на Среднем Западе. Он хотел всем показать, на что мы способны без Элиса и Шепа, он был тотально одержим этой идеей. И это погубило нас, он ошибался, как и все мы. Но я не виню его. Однако, это забавно, и теоретики заговора удивятся как нашему менеджеру по рекламе, Тоби Мамису, удалось стать партнером Шепа (смеется).

Если ты не против, давай коротко поговорим о книге Боба Грина Billion Dollar baby. Как ты считаешь, издание этой книги как-то повлияло на распад группы?

Нет, никак не повлияло. Я считаю, что в этой книге просто описывались наши взаимоотношения. Просто все тогда устали. Как раз в это время разразился топливный кризис, и это только усугубило ситуацию. Просто мы трепались без току, и всех напрягало, что Элис находится в центре всеобщего внимания. Нил рассказывает историю о том, как однажды промоутер заявил, «Это лимузин Элиса»… «Нет, это МОЙ гребаный лимузин» (смеется). Типичный Нил. Вот какие тогда у нас складывались отношения, да и Глен подливал масла в огонь, «Я нажрался, привет, ребята?» (смеется) Мы были слишком заняты собой. Мы уже пытались помочь ему музыкально. Он был болен, я умаю, что тогда он чуть было не умер от разрыва поджелудочной железы или что-то типо этого. И это происшествие предвосхитило последующие события. Просто нам выпала возможность конкретно поработать, нам приходилось бороться, жертвовать, и нужно понимать, что не многие на это способны. Многие решили, что все так и должно быть. Так словно ты был маленьким мальчиком попавшим на ярмарку, и вот ты получаешь немного сахарной ваты, и это настолько круто, что у тебя пропадает всякое желание ее есть. И ты берешь эту вату с собой домой, приносишь ее к себе в комнату, на следующий день ты просыпаешься, а той ваты простыл и след (смеется). Вот что случилось с нашими карьерами. В один прекрасный момент эти карьеры просто рассыпались. Мы стали успешными, но не смогли контролировать ситуацию. Мы не пережили шторм, наш корабль того не стоил. Все дело в том, что Шепу была не нужна вся эта головная боль. Он просто решил работать только с одним Элисом, и постараться избавится от всех остальных. Что он и сделал.

Насколько правдив твой книжный образ?

Ты хочешь сказать, что меня изобразили дьявольским отродьем? (смеется) Ты знаешь, я уже очень давно читал эту книгу… таким сердитым и недооцененным музыкантом? 

Мне ты показался таким прозорливым парнем, и это здорово, мне понравилось.

Да, так оно и есть, я такой злой остряк. Наверное, я таким и был (смеется). Я всего лишь обычный человек, прямой и откровенный. Частенько им не нравились мои высказывания в чей либо адрес, потому что… кому нравится слышать о себе правду? Не забывай, что это была НАША группа, НАША корпорация, мы так думали. Мы были вольны поступать так, как нам этого хотелось. Но это нам лишь навредило. В любой другой корпорации людей бы просто уволили. Как оказалось, у нас не было людей честно выполнявших свои обязанности. У нас не было настоящей корпоративной структуры, как мы считали, все это был обман. И поэтому все было пущено на самотек. В конечном итоге мы превратились в выпотрошенную, бессильную корпорацию. Как утверждает Нил, мы не имели права голоса. Все права были у Шепа. Конечно, это была ошибка, потому что мы продали ему наши издательские права за деньги которые он инвестировал в группу. Но, в конце концов, ведь он же был нашим менеджером. Вот почему мы учредили корпорацию. Но все рухнуло. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь дал мне внятное объяснение. И я также должен сказать здесь вот еще о чем, и я уверен, что мне за такие слова достанется, но я уже смирился с тем, что случилось. Я уже не раз говорил об этом, я с удовольствием встречаюсь с Шепом, с удовольствием играю с Элисом на одной сцене, с удовольствием хожу на концерты, у меня хорошие отношения с Брайяном. Зачем мне создавать какие-то проблемы, но когда я прихожу на его концерт, на любое его выступление, там вовсю торгуют футболками, и процент прибыли идет Элису и Шепу. Наличкой, я думаю, и я не знаю как такое может быть. Но идет активная торговля футболками School’s Out, Love It To Death, Billion Dollar Babies, Elected, и на всех футболках лицо Элиса. Но простите меня великодушно, ведь все эти альбомы были записаны ГРУППОЙ? Ведь Элис не записал все это один. Так почему там стоит только его имя? То есть мы (музыканты оригинальной группы) не имеем с этого ни копейки. Мы никогда не имели своего процента с продаж товаров с символикой группы. то есть получается, что все считает, что это он «Группа Alice Cooper». Но это имя принадлежало всей группе, но раз уж это ЕГО имя, значит он и должен иметь ВСЮ прибыль? Мы получаем только авторские гонорары за написанные нами песни. Я рад тому, что получаю эти деньги, процесс отчислений контролирует Шеп, спасибо ему за это большое. Еще никто не жаловался на него, и он контролирует процесс получения нами этих денег. Но я считаю, что мы придумали и многое другое, потому что, черт возьми, вот, например, когда вышло DVD Prime Cuts мое имя не стояло в авторстве песен. И я не знаю, заплатят ли нам за это когда-нибудь. Типо, мы тут были совсем не при чем. Вот как я лично ко всему этому отношусь, как бы я хотел ошибаться. Но я точно знаю, что все так и было, и мне интересно, почему же нас всех проигнорировали.

Выходит, что Элис и Шеп поняли, что им выгодней будет нанять других музыкантов, чем продолжать работать с оригинальной группой с 20 процентами прибыли, которые он тогда имел. Ты согласен с этим тезисом?

Да, они распределили доходы 50 на 50, потом, когда появился Тоби, Шеп взял его половину, когда тот вышел из дела. Но когда Дик Вагнер поехал на гастроли, он захотел выпустить свой сольный альбом, и аккомпанирующим музыкантам не нравилось то, что они играют за экраном. Они ныли и жаловались, пока им не разрешили играть перед экраном, так что у Элиса возникли те же самые проблемы. Просто нельзя так помыкать хорошими музыкантами. Многие люди просто никогда не узнают об этом. В конечном итоге это сказалось и на отношениях с Эзриным, Эис записал с ним парочку альбомов, и их сотрудничество на этом прекратилось.

Ты согласен с тем, что роль оригинальных музыкантов группы явно принижалась?

Да постоянно, так, когда я решил продолжить свою музыкальную карьеру, я просто не нашел свое имя в интернете. Потом, я переехал в Техас и мой тогдашний менеджер был владельцем одной компьютерной компании, так что я столкнулся с этим вопросом. Только одно имя Элиса на вебсайте, под псевдонимом «Мастер», а Ренфилд был его ассистентом. И я еще тогда подумал, «Что происходит в этом мире?». То есть Элис был этаким полубогом. Поэтому мы естественно начали раскручиваться с него, а что нам еще оставалось делать (смеется). Так словно в храме исчезла магия, но так или иначе, там этой магии и не было. Тогда я был таким парией, и Элис не стал бы встречаться со мной в Техасе, потом я прошел полный круг и пару раз играл с ним, в разных залах и в разных странах. И он спрашивал меня, «Какова судьба музыкантов оригинальной группы?», на что я ему отвечал, «Ну, они ушли из музыки, кто-то стал доктором… кто-то продавцом недвижимости». Это было бы смешно, если бы не было так горько. И чем активней Нил, Деннис и я заявляли о себе, тем больше они распускали всякие небылицы. Потом, мы начали заниматься разными проектами, как, например, ресторан Cooper’s Town, потом Нил и Деннис проехались по восточным штатам, раздавая автографы вместе с Элисом. Он больше не мог их игнорировать, все встало на свои места. Все началось с выхода книги No More Mr. Nice Guy. Я понимал, что Элиса спрашивают на любые темы, снова и снова. И я подумал, так почему бы не рассказать историю оригинальной группы со СВОЕЙ позиции? Это всего лишь МОЕ личное мнение.

Да, ведь каждая история всегда имеет несколько трактовок…

Точно. Есть мое мнение, твое мнение, а правда где-то посередине. И им это совершенно не понравилось. Я думаю, что им пришлось изменить свое отношение, чего они изначально не хотели делать, они бы не стали со мной встречаться. Когда Элис приехал в Техас, я сел и несколько часов спорил с Тоби, потом когда я, наконец, пришел на концерт, у входа меня окружила целая толпа людей, и я чуть было не испугался. Элис выступал, и меня окружила целая группа людей, которые были совершенно шокированы и удивлены моим появлением. Типо если бы мы занимались музыкой, то есть Нил, Денис и я, если бы у нас получилось полноценное возвращение на музыкальную сцену, то наверное мы бы подорвали финансовое положение Элиса. Даже еще тогда, после выпуска альбома Battleaxe. Но тогда, Нил только начинал свою карьеру в сфере торговли недвижимостью, и он не желал пускаться в авантюры. И я не виню его за это. Конечно, это типично по ниловски, и мне нравится Брайян Нильсон, он всегда хорошо относился ко мне.

….. Это были какие-то куперовские песни, типо темы Call It Evil, которая потом попала в бокс сет Life And Crimes. Кто-то спросил меня, как я отношусь к этому боксу, и я ответил, что это хороший бокс, прекрасно оформленный, но я считаю, что фотографий Элиса могло бы быть и побольше, ведь я его большой фанат (смеется). Но все успокоились, и жизнь продолжается, прошлое забывается. Элис записывает и выпускает новые альбомы, а МЫ платим по счетам (смеется).

После того как ты и Глен перестали играть с Купером, в сольной группе Элиса переиграло множество разных гитаристов. Кто же из них тебе больше всего понравился?

Пит Фризин был классным гитаристом, и мне нравится Райян Рокси. Ты не представляешь себе каким маленьким он выглядит на сцене (смеется). Нет, серьезно, он замечательный парень, и он всегда хорошо относился ко мне. Когда я выступал в Шотландии, после концерта Элиса, они все пришли потусоваться и выпить со мной. Я такой же как они, и мы отлично провели время. Фактически я обязан им тем, что все еще жив (смеется).

Каким концертом ты больше всего гордишься?

Ты имеешь в виду, когда я получал от этого кайф? (смеется) Ну, должен признаться, что я почти не помню то шоу, но я помню, когда мы сидели в лимузинах, и мы подкатили на лимузине по аппарели к залу The Forum, кажись, это был аншлаговый концерт, и мы выступали там второй вечер подряд. Я спросил, «Что это за шум? Это что, землетрясение или еще что-то?». Это была толпа людей, они просто сходили с ума. Это было еще за полтора час до нашего выхода на сцену. Творился какой-то беспредел, это было потрясающе. Я просто перся от всего этого (смеется). Как я уже сказал, я почти не помню тот концерт, думаю, что мы тогда прекрасно отыграли. Но в рамках тура Billion Dollar Babies мы дали несколько замечательных концертов. Только вот Шеп опять пригласил Джо Гэнона, который работал с Нилом Даймондом, и создал его декорации. Как всегда, мы последними узнали об этом. Это было очень не удобно. Устроители шоу усыпали сцену металлическими блестками, это был настоящий металл, не пластик. Так что приходилось быть острожными и смотреть под ноги. И можно было порезаться обо что угодно, об собственную руку или гитару. В определенных местах они установили шесты, не думая о тех, кто должен выступать на сцене. Конечно же, ведь я Майкл Брюс, ходячая проблема, начал жаловаться т. к. мне пришлось обсуждать с ребятами, роуди, как все это работает. И я понял, что у меня и у Денниса возникли проблемы, а именно двух сторонние клетки в которых мы находились, из-за одного из шестов. Догадайтесь какого? Из-за движения этой вещи и парочки засовов, эти клетки имели стойки с трех сторон. Из-за того, что наши гитарные провода намотались на них и были вырваны. Мы не пользовались безпроводными системами, потому что их еще не изобрели. У нас возникли серьезные проблемы, мы заработали себе царапины и порезы. Куда нам было деваться. Но кого интересует мнение музыкантов аккомпанирующей группы? Они просто играют на этой сцене (смеется). Так что когда нам обо всем этом рассказали, мы ответили, «О, похоже это интересно». А потом я попал на сцену и начал спрашивать, «Эй, Нил! Что здесь происходит?». Мы были разделены между собой, и между нами стояли решетки, так что нам досталось. И где-то на середине турне, я помню, что это было в самолете, Дейв Либерт сделал из подушки чучело круглолицего Майкла Брюса, «Я хочу, чтобы эта сцена сдвинулась на полтора сантиметра», это он так стебался надо мной. Но они передвинули, и это спасло нас. Но я очень долго жаловался и просил это сделать. Думаю, их дико злило то, что я был прав, и они это сделали (смеется).

В продолжение темы турне Billion Dollar Babies, только что на DVD вышел фильм Good To See You Again Alice Cooper. Что ты помнишь о съемках этого фильма?

О, это было похоже на перевоплощение в Monkees. Отчасти, это было похоже на историю Боба Грина, мы выделывались, согласно сценария, мы на верблюде, мы на слоне, мы на страусе, за нами гонятся,… и спрашивается, ради чего? Являясь самой скандальной группой в мире, мы что, не могли придумать ничего получше? А ты знаешь, что было самое странное? Сцена в фильме, в которой Элис разбивает надгробие со словами «Элис Купер Покойся с Миром»? Это надгробие появляется в телепостановке Nightmare. И я снова говорю о Теории Заговора… Думаю, что Шеп получил 100000$ от Penthose для того, чтобы снять фильм Welcome To My Nightmare. Просто они сэкономили деньги… за группой гонялись по полям и лесам, и они потратили сэкономленные деньги на телепостановку. Кстати, так проходили и репетиции, роуди Ронни Болис отвез меня в кинопавильон компании Warner Brothers. Все это замалчивалось. Я вошел в павильон, и там стояла гробовая тишина. Кто-то сказал, «А где охрана?». И тоже самое случилось со мной, я был в Нью-Йорке, я приехал в студию Record Plant, и меня кто-то спросил, «А ты в курсе, что Элис записывается?». Я сказал, «Нет». «Да, это не Элис, это его группа». Мы тогда еще ничего не знали об этом. Я вошел и там сидели Боб Эзрин, Хантер, Вагнер, Пракаш, Уитни, все эти ребята, и снова стояла гробовая тишина. И опять, как ни в чем не бывало, «О, привет!». Когда мы работали с компанией Nimbus, мы написали песни для альбома Muscle Of Love, мы собирались пригласить Боба, и не знали о том, что у него случился нервный срыв, и что он разводился. И когда он пришел, первое что он сказал, «Нет, нет, нет. Вам это не подходит». Мы играли песню Big Apple Dreaming. Он влез, и начал учить нас как надо играть, на что мы ответили, «Ну здрасьте я ваша тетя!». В конце концов он ушел, а мне стало интересно, а что же он хотел сделать. Его пригласил Шеп, прокрутил ему все куперовские альбомы, затем поставил ему песни Muscle Of Love, и дал ему бюджет для записи Nightmare. Боб еще не продюсировал альбом The Wall, так что он пока еще не был легендарным. Думаю, что он решился продюсировать эти два альбома.

А ты участвовал в переиздании этого фильма на DVD?

У… нет. Я ответил на твой вопрос? (смеется) Зачем им обращаться ко мне за советом? Я лишь могу сказать, «Простите, но вы ошибаетесь» (смеется). В свое время мы встретились с Фредом Смутом, и обсуждали какие-то вопросы еще до съемок, читали сценарий, и каждый раз заходя в комнату, он говорил, «Я рад видеть вас, Alice Cooper». Но тогда фильм еще был безымянным. И я сказал, «А почему бы нам не назвать фильм «Рад новой встречи с вами, Alice Cooper (Good To See You Again Alice Cooper)?». И все согласились с этим названием. Эта фраза принадлежит Фреду, но именно я предложил так назвать фильм. Вот почему никто не хочет иметь со мной дело. И все эти вставки немого кино, просто нам не хватало отснятого материала. Дешевле было купить черно-белые копии материала, а куда уходили сэкономленные деньги? На дым для шоу Welcome To My Nightmare (смеется). И Дику Вагнеру был нужен гостиничный номер с огромной кроватью.

Часть концерта на DVD несколько лет выходила на CD в шикарной ремастрированной версии альбома Billion Dollar Babies. Как ты оцениваешь ваше выступление на этом диске?

Это был хороший концерт. Я слышал эту запись, и тогда мы отыграли просто замечательно. Этот концерт слушается еще лучше после цифрового ремикширования. Звукоинженером тогда был Showco, а Арти Кинг занимался микшированием, и он постарался на славу. Гитару Глена заглушили в миксе и никого не подзвучивали (смеется). Но тогда мы использовали минимум сценического освещения, потому что почти весь бюджет пошел на телепостановку Welcome To My Nightmare, и они не могли позволить себе такую роскошь как свет. Но, тем не менее, это, вероятно, добавило некоторой таинственности. Мне нравилось то наше выступление.

А ты не в курсе собираются ли Warner ремастировать первые альбомы?

Может быть, ты сам расскажешь мне. Брайян уже давно рассказал мне о том, что к выходу планируется ОГРОМНЫЙ бокс сет, в который должно войти 19-20-ть ремастированных песен. Потом я слышал о том, что в Warner Brothers сменилось руководство, и они «слили» какие-то группы с лейбла, но я не уверен. Просто все застряло на месте. Потом, я узнал о выпуске DVD всего несколько месяцев тому назад. Я слышал о том, что планируется выпуск мега бокс сета, и руководство лейбла решает, как этот бокс назвать. Брайян обратился ко мне за помощью, спросил, нет ли у меня каких либо записей, и я принял свое посильное участие. Я участвовал в подготовки бокса Life And Crimes, и как я уже сказал, мне этот бокс понравился, только вот фоток Элиса надо было побольше, так зачем мне предоставлять никогда раньше не публиковавшиеся фотографии? (смеется) Однако на переиздании Billion Dollar Babies они сделали перфорированные фото группы, это была отличная идея. И я подумал, что если когда-нибудь School’s Out будет переиздан на компакт диске, то надо будет продавать его в миниатюрных трусиках. А я говорил тебе, что на миллениум был выпущен календарь Killer? Трудно поверить. Они должны были выпустить его на миллениум. Это была отличная реклама.

Ремастеринг с использованием новой технологии в значительной степени улучшил бы качество этих первых альбомов. Да Майкл, эти пластинки просто необходимо переиздать….

Я постоянно слышу об этом, и все говорят мне, что у оригинальной группы Alice Cooper очень много фанатов. Однако, не думаю, что сегодня Элис продает много своих альбомов. Но я знаю, что он активно гастролирует, так в чем дело? Откуда такое большое противоречие?

Как ты думаешь, почему ни оригинальная группа, ни сам Элис так до сих пор и не номинированы в Зал Славы Рок-Н-Ролла?

Они номинировали туда всех кого только можно еще до того как рок-н-ролл начал превращаться во что-то мрачное. Они не думают, что рок-н-ролл может продаваться как семейная ценность. Поэтому они и не торопятся. Элис сделал все что можно, но они непреклонны. В Зале уже есть гильотина… я удивился узнав, что он и Шеп не купили ее (смеется). Да, кстати, Игги тоже пока не номинирован, там нет и группы Moody Blues. В чем дело? Кто бы не голосовал, понятно, что это не те люди. Должно быть вопрос номинации решают какие-то иностранцы или еще кто-то. Я не знаю кого они решают номинировать, а кого нет. Я помню, что читал какую-то статью в интернете, о мошенничестве, один из парней пользуясь своим служебным положением протолкнул своих артистов в Зал Славы. Он был в совете директоров какой-то рекорд компании. Ведь Black Sabbath до сих пор не номинированы, верно?

Нет еще, в этом году они наконец-то были номинированы, но пока еще не введены в Зал официально….

Вот видишь, в этом и состоит темная сторона рок-н-ролла, я думаю, что они не желают идти по этому пути. Элис хочет попасть туда, он хочет, чтобы его обессмертили. Разве он уже не стал бессмертным? (смеется) Прикольно, когда ты смотришь канал MTV, или слушаешь радио, и слышишь, «Сегодня Дейву Мастейну стукнуло 40 лет». Мы выпустили ни одну хитовую пластинку, но вы никогда не услышите упоминания о моем дне рождения, или дне рождения Нила или Денниса (смеется). Да, думаю, здесь мы пролетели. 

Вот если бы вы появились на сцене на 10 лет позже, это была бы уже совсем другая история…

Да, но мы опередили свое время. Мы бы не произвели такого эффекта, на вряд ли. Больше не возможно кого-то шокировать, но у нас это получилось, потому что мы появились вовремя. Если бы мы появились позже, мы стали бы всего лишь частью серой массы. Мы были бы очередной группой «Шок Рока». А тогда нам самим казалось, что мы еще не достаточно скандальны. Тогда Артур Браун прыгал по сцене с горящей головой, Джими Хендрикс, и Моррисон, мы считали их экстремальщиками. Мы создали свое собственное уникальное шоу. Забавно смотреть, что же из этого в результате появилось, кто-то в этом направлении преуспевает, а кто-то нет. Был один парень, который играл в оригинальной группе Дэвида Боуи, еще до появления героя Ziggy Stardust и «Пауков с марса». Так вот он, Дэвид Боуи и еще один парень побывали на нашем шоу в зале Piccadilly Circus в 1972, там мы устроили такой цирк, с большой голой девушкой с огромной грудью и тортом. Дэвид Боуи был на том концерте, и его басист рассказал нам, что на следующий день после того концерта, тогда он был всего лишь фольк певцом, так вот на следующий день он придумал своего героя Зигги Стардаста. Но когда его спросили о влиянии на него группы Alice Cooper, он ответил, «Какая еще такая Алиса?» (смеется).

Вы играли глэм еще до появления самого термина «Глэм Рок»….

Да, мы были круче T. Rex и всех остальных, но мы считали, английские группы приезжавшие на гастроли в Аризону в 60-х, достаточно глэмовыми. Но мы играли другой глэм, то есть мы не играли «Великий Глэм» (смеется). Не путайте с группой Grand Glam at Denny’s (смеется). Мы оставили свой след, а за нами пошли другие.

Расскажи о самом «позорном» моменте.

Ну, мы были на сцене и вешали Элиса, я уже не помню, на каком конкретно концерте это было, и во время какого турне, но это было почти в самом начале турне в поддержку Killer. Глен играл роль палача, Нил, Деннис и я держали факелы, мы тащили его на виселицу, мы выбили опору у него из-под ног, но Элис не упал. Он начал со всей дури прыгать вверх и вниз, а мы стояли вокруг и думали про себя, «И че нам теперь делать?» (смеется). Мы смотрели вопросительно друг на друга, «А я то думал, что мы его повесили». В конце концов, ему удалось оторваться, и он сорвался вниз. Прикол (смеется). Элис не за что не хотел использовать в шоу гильотину, он ее реально боялся. А мы все его уговаривали, «Ну же, Элис, ну что тут такого?». Ба-бах…. И все дела. Для меня это не было чем-то грандиозным и драматичным.

Майкл Брюс вспоминает –

«На самом деле, это была не его змея. Это была змея барабанщика Нила Смита. Одна девчонка подарила Нилу змею, когда мы приехали в Голливуд, Флорида. Ни возил с собой эту змею на гастроли, и у нас было такое правило, что все, что путешествует с нами, должно быть задействовано в шоу. Чтобы прокормиться, они должны были работать с нами. Сестра Нила ездила с нами, и она играла роль мед сестры, которая запихивала Элиса в смирительную рубашку. Она также была нашей портнихой. Мы всех привлекали в наше шоу. Мне нравилась змея.

Как-то раз мы остановились в Ноксвилле, штат Теннеси, когда змея потерялась, и мы так и не смогли ее нигде найти. Мы даже искали ее в туалете. Прежде чем она исчезла, мы набрали полную ванную воды. Мы бросили искать и уже решили, что наша змея «пропала без вести в бою». Где-то через 2-3 месяца, постояльцы этого отеля почувствовали какую-то вонь. Змея заползла вовнутрь большой радио магнитолы (это была такая ламповая магнитола). Змея заползла туда, чтобы согреться обернувшись вокруг ламп и подохла там от голода. Нил очень расстроился, но Элис продолжал использовать змей, потому что они стали очень популярными. Даже после распада группы в 1975, Элис продолжил использовать змей как часть своего шоу.

Как правило, мы редко громили гостиничные номера… и я не могу рассказать вам никаких баек гастрольного автобуса, потому что в то время мы в основном летали на самолете. Однажды я познакомился с одной девчонкой и украл ее на три дня (смеется). Мы выступали в клубе Mile High Club еще до того как он ста так называться. Самолет на котором мы летали, назывался The Starship («Звездный Корабль») и в нем была кровать. Это было просто супер. Мы летали на таком самолете еще до Led Zeppelin.

Я никогда не забуду наше выступление в Бразилии. Там мы отыграли перед самой большой аудиторией на закрытой площадке, 125000 человек. Это было просто незабываемо. На третьей песне публика вскочила и ломанулась к сцене. Было понятно, что эти люди никогда не бывали на рок концерте. Толпа напирала, словно все сокрушающая волна. Сцена была высотой в 4,5 метра, но они забирались на сцену, вставая друг на друга. Появились солдаты, они начали стрелять из автоматов и согнали их со сцены. Мы увидели воочию что такое военный режим. Солдаты встретили нас в аэропорту и проводили на концерт, мы гнали по встречной на военных джипах с пулеметами. Когда мы гнали по шоссе по встречке, они сгоняли другие машины на обочину. Это было настоящее безумие! Я чувствовал себя музыкантом The Beatles! Тогда в Бразилии почти не выступали рок звезды».